И Марта вдруг почувствовала себя запутавшейся. Она не видела в дате ничего символичного, не ощущала в себе ничего «переломного». Она чувствовала себя такой же, как и пять, как и десять лет назад. Но жить так, как они живут сегодня, еще несколько лет — в неизбежность такой монотонности ей действительно не хотелось верить. Или они не понимали друг друга?
Вглядываясь в медленно опускающиеся над головой сумерки, оба некоторое время молчали.
— Постоянство — это не самое страшное, — вздохнул Петр. — Почему это слово вызывает у тебя неприятную ассоциацию? У меня наоборот… — Не дождавшись реакции, он заговорил опять о чем-то другом, что, видимо, имело отношение к только что сказанному, но связь нелегко было уловить: — Когда я смотрю на звездное небо… такое, как сегодня… со мной происходит странная вещь. Во мне что-то съеживается, сжимается внутри… Иногда, когда смотришь с высоты вниз, в бездну… Ты не боишься высоты?
Марта не отвечала. Немного побаивалась, что он заговорит о «толщине настоящего», как с ним бывало последнее время.
Он же шарил глазами над собой, наблюдая за тем, чего невозможно было не видеть — как голубой небосвод начинает наливаться пурпурными оттенками.
— Разве не комична наша жизнь в сопоставлении вот с этим безумием, с этим пространством, с этим размахом?.. Дух захватывает! И потом, не лишена ли она главного?.. Твоя жизнь, а, Марта?
— Смысла, конечно… У тебя всегда одно на уме — смысл!
Карие глаза Марты засветились ироничным блеском.
— Неопределенности конца… Вот этого уж точно нет, — ответил он сам себе. — Но если так, то жизнь лишена настоящих возможностей. Не знаю, как это объяснить… — Он осекся, а затем добавил: — Ну представь себе: всё расписано наперед, у каждого всё написано на роду. О каких возможностях можно говорить?
Марта наложила себе в тарелку зеленого салата, взяла половинку дыни. Ей не хотелось развивать тему дальше. По опыту она уже знала, что как только его тянет на подобные сентенции, это свидетельствует не о возвышенном настроении, а совсем наоборот.
— Я считаю, что надо просто наслаждаться. Всем. Пока есть возможность, — сказала она. — Что может быть прекраснее звезд? Ничего! То-то же. Нельзя на всё смотреть… Вон-вон, смотри! — Она показала рукой в направлении холмов. — Нет, это просто самолет. Завтра день будет еще лучше, ты не думаешь?
Почерневший сад накрыла мягкая волна ветра. На террасу вынесло едва заметный аромат жасмина и еще более тонкий, неуловимый флер первых, только что зацветших роз. С участка соседей, из-за правого яруса кустов, тянуло не менее ароматной, хотя и горьковатой гарью жженой листвы, к которой примешивался запах скошенной травы, кислый, как застоявшийся винный уксус. В саду стояла пронзительная тишина. И вдруг хотелось заткнуть уши…
