Жена, приходившаяся Петру Вертягину двоюродной сестрой — мать жены была одной из дочерей Крафта, полурусского немца, в сороковых годах сбежавшего из Германии во Францию, — старалась этот скрытый антагонизм игнорировать, но потугами своими лишь ворошила в Брэйзиере старые подозрения, давно в нем утихшие, насчет самих ее отношений с Вертягиным. Не было ли между ними раньше чего-то большего, чем закадычная дружба кузена с кузиной?.. Но даже привязанность Мари к Вертягину за годы прошла различные стадии. Вплоть до полного и многолетнего охлаждения. Причины Брэйзиеру, опять же, не были известны. Но ко времени наступления очередной оттепели, выпавшей на момент «выхода в свет» молодых отпрысков Брэйзиеров, Брэйзиер уже привык довольствоваться тем, что им с шурином отмерено от природы, и, видимо, не только в вопросах родственного взаимопонимания.
Находить общий язык стало легче, как всегда, по нужде. Приходилось обращаться к Вертягину за помощью. Производство парфюма в Тулоне было отлажено еще до того, как жена получила его в наследство. Весь хозяйственный и производственный механизм работал без перебоев. Но сбыт, как всегда, не оправдывал ожиданий. На голову валилось то одно, то другое. Услуги, оказываемые Вертягиным, иногда становились очень своевременными. Правда, в былые времена Вертягин расщедривался на более деятельное участие в трудностях родственников. Затем энтузиазм его поугас. На этой почве отношения и дали новую трещину. Однажды даже вышло неприятное объяснение по этому поводу.
Брэйзиер был уверен, что безразличие шурина к его проблемам выросло не на пустом месте. Давал о себе знать старый нарыв. В глубине души Вертягин всегда считал его белоручкой, человеком праздным, пришедшим на всё готовое. Такие, мол, плавают в масле незаслуженно. Довольно популярным языком всё это растолковала Брэйзиеру однажды его собственная жена. Однако всё ли в мире так просто?
По мере соприкосновения с буднями его, Брэйзиерова, бизнеса, Вертягину приходилось расставаться и с собственными иллюзиями. Имеет ли реальность что-то общее с идеалами? Не является ли адвокатский труд таким же, как и любой другой, немного танталовым, унылым? Ведь если посмотреть на всё через определенную призму, оказывается, что делать приходится всегда одно и то же.
Но главная беда, конечно, не в крушении идеалов. А в том, что, отдаваясь во власть своих личных ощущений, некоторые искренне полагают, что все остальные должны смотреть на вещи с той же колокольни, что и они. Идеалисту может наскучить ровно всё.
