— Сегодня я не смогу поиграть, — говорит она.
— Обязательно надо.
— Maman меня забирает.
— Зачем?
— Ведет к зубному.
— Зачем?
— Не знаю.
— А завтра сможешь?
Хейли пожимает плечами.
— Спрошу.
— Я хочу тебе кое-что показать, ты не поверишь.
— Покажешь завтра.
— Нужно сегодня. Прямо сейчас.
— Почему?
— Потому.
Вдали появляется мать Хейли, машет.
— Можешь взять с собой кошку, если хочешь.
— Хорошо. А где это?
— Увидишь.
— Завтра можем пойти?
— Может, сегодня?
— Я же тебе сказала.
Мать Хейли уже почти подошла.
— Тогда возьми вот это, — говорит Себастьян, роясь в кармане.
Он протягивает Хейли маленькую, потрескавшуюся черно-белую фотографию женщины. Хейли забирает ее. «Наконец-то мы с Себастьяном поженились».
Вдвоем они вглядываются в фотографию сквозь белые нити трещин. Молодая женщина на снимке не замечает этого. На заднем плане виден прилавок с хот-догами и колесо обозрения.
Женщина откидывает голову назад.
Ее улыбка превращается в смех.
Себастьян нашел фотографию под сиденьем в стеклянном носу скелета.
— Это твоя бабушка?
— Нет, — отвечает Себастьян. — Это ты, когда вырастешь.
Хейли смотрит на фотографию. Прикасается к женщине кончиками пальцев.
— Мне нравится моя прическа, — говорит она.
— Да, мне тоже, совсем как у моей бабушки.
Себастьян переворачивает фотографию.
— Тут даже написано твое имя — ну, почти.
Они смотрят на цепочку букв, пока не подходит мать Хейли.
— До свиданья, Харриет, — шепчет Себастьян. — Увидимся завтра.
Джон
Кони-Айленд, Нью-Йорк, 1942
Колесо обозрения вращалось медленнее, чем обычно, чтобы девушки могли поцеловаться со своими солдатиками на прощанье.
— Не шевелись, Харриет, а то не получится.
Отец Джона дал им фотоаппарат.
— Ветер слишком сильный! — крикнула она.
Джон опустил аппарат и подошел к ней.
— Я очень хочу твою фотографию на променаде, — сказал он.
Она прижалась губами к его губам и потянула его за волосы.
— Не уезжай, — сказала она.
— Не уезжать?
— Я не хочу, чтобы ты уезжал.
— Если я не уеду, то не смогу вернуться.
— Не уезжай, — повторила она.
Они сидели на низком ограждении и смотрели на пляж. Люди лежали на полотенцах. Было жарко. В воде виднелись купальщики. Дети тихонько ели под полотняными зонтиками.
Что-то происходило, и никто не знал, чем все закончится. Дети, игравшие у Джона на улице, хотели знать, когда вернутся домой их отцы, почему поздно вечером соседи стучали в их двери, почему люди плакали на кухне, слушая радио.
Когда стемнело, они взялись за руки и вместе пошли к метро.
