— Как это так? — не поверил Морс.
— Очень просто, — доверительно сказал начальник полиции. — К нам три года назад назначили одного, тоже не помню, как его звали. Честный такой был! Строгий… Я его в борделе взял. Он с несовершеннолетними развлекался. Воистину свистоны говорят: в чистом омуте черт водится! Я давно заметил — чем честнее человек, тем больше у него на душе всякой мерзости. Она спрятана глубоко, но всегда прорвется наружу. Выходит, что честность — психическая болезнь… Прокурор каким-то образом отмазался от обвинения (это опять к судье) и закрыл все бордели с казино за уклонение от налогов. И оказался в дураках. Где, спрашивается, любят проводить время депутаты парламента? Там где рулетка и шлюхи. А вы думаете, что Генеральный прокурор — исключение? Не угадали. Вот последний и отправил своего подчиненного в пустыню Сушняк (есть тут такая) с браконьерами бороться.
Пахан взял с подноса официанта рюмку, опрокинул ее себе в рот, геройски шевельнул усами и продолжил:
— Второй был совсем нечестный. Вызвал меня к себе, обвинил в коррупции и заявил, что всех попересажает, если я ему не буду отстегивать ежемесячно. Ну, я и отстегнул. Один раз, но много. И тут же повязал. Судья Пай Дай влепил ему десять лет за ту самую коррупцию, про которую он мне говорил. Оказалось, что прокурор до меня вызывал к себе судью с тем же требованием… Ну а последний (который сейчас) — как приехал, так больше мы его не видели. Говорят, что он мужик принципиальный и к коррупции никакого отношения не имеет, поэтому таскается по борделям и казино круглосуточно.
Морс, приступая ко второй кружке, думал о том, что если взять всех нечистых на руку чиновников и послать их к Джему Баламуту на Тринадцатую планету, то они ее пророют насквозь всего за несколько дней. Вручную! А кого назначить на их места? Чурчхелу? Или, может быть, шмордонских шпионов?..
Взгляд Морса уперся в живописную группу музыкантов, исполнявших незатейливую народную песенку на площадке перед кафе. Трое играли на джармошках, двое на джалалайках и один — на здоровенном контраджасе. Последний успевал еще и дирижировать. Одеты они были странновато: в одинаковые белые футболки с нарисованными на груди осьминогами, черные шорты и самые натуральные валенки. Премьер-министра что-то кольнуло под лопатку, и он спросил у Пахана, который как раз заказывал официанту третью порцию коньяка:
— Это что за джаркестр?
— Обычный джансамбль, — ответил тот. — Они неделю назад прибыли с Дубаря. Валенки — их антураж. Называются: «Секстет Сексота». «Секста» на древнедубарском диалекте — шестерка. А Сексот — имя дирижера, который на контраджасе шпарит.
