По результатам расследования, проведенного особоуполномоченным НКВД СССР майором госбезопасности Е.А. Тучковым, были арестованы восемь человек, включая начальника отдела управления госбезопасности, начальников райотделов, оперуполномоченного. Начальник управления, который обвинялся в политической близорукости и беспечности, первоначально в марте был отстранен от должности и до установления степени его вины зачислен в резерв НКВД[73]. При встречах с сотрудниками Булах высказывал недовольство тем, что его деятельность ничем не отличалась от действий других руководителей, но только он подвергся гонениям.
В апреле 1938 г. Булах, проживавший в гостинице «Москва», был арестован. Ордер на арест был подписан заместителем наркома внутренних дел М.П. Фриновским[74].
Во время одной из встреч И.В. Сталин спросил у Н.И. Ежова, на׳ основании каких материалов арестован Булах, бывший начальник УНКВД Орджоникидзевского края. И здесь, возможно, приоткрывается завеса над такой важной проблемой, как информирование Ежовым членов Политбюро о ходе массовых операций. Он заявил Сталину, что Булах арестован по показаниям бывшего начальника УНКВД Ростовской области Я.А. Дейча, обвинявшего Булаха в том, что он являлся немецким шпионом. Однако, приехав в наркомат внутренних дел, Ежов немедленно вызвал начальника секретариата И.И. Шапиро и дал ему задание допросить Дейча и добиться от него показаний на Булаха как на немецкого агента[75]. Указание Ежова было выполнено. Булах признался, ято в состав участников заговора он был завербован Дейчем, который также рассказал ему о связях Г.Г. Ягоды с фашистскими кругами Германии[76]. Таким образом, Ежов старался не допустить распространения информации о «перегибах» в деятельности oneративного состава. Руководящие работники наркомата давали также показания о том, что получали от Ежова задания просматривать подозрительные письма, адресованные Сталину.
Но на январском 1938 г. совещании Ежов приободрил начальников управлений для усиления репрессий в ходе проведения массовых операций. Для этого он избрал верную тактику, отметив постоянное внимание Сталина и других членов Политбюро к деятельности НКВД. «Директивы я получаю и согласовываю с Центральным Комитетом, — отмечал Ежов. — А тов. Сталин нами руководит, знаете, вот так, что если бы наши отделы, или нарком ваш сумели так поставить дело, как тов. Сталин, тогда бы было действительное конкретное руководство». Далее Ежов подчеркнул, что все шифротелеграммы, которые не относятся к технике работы органов госбезопасности, он направляет в ЦК. В качестве примеров нарком зачитал резолюции Сталина на телеграмме Д.М. Дмитриева о ходе следствия по немецкой операции, на сообщениях руководителей НКВД, в том числе начальника УНКВД Оренбургской области А.И. Успенского, будущего наркома НКВД Украины. В своем спецсообщении тот докладывал о раскрытом им заговоре «польских шпионов и диверсантов», входивших в мифическую Польскую военную организацию. Ежов уточнил, что получал от Сталина указания вплоть до того, как вести следствие, и по конкретным фактам из протоколов допросов: «Вот этому сталинскому стилю конкретного руководства нам еще надо учиться и учиться, если мы хотим стать подлинным оперативным чекистским аппаратом»
