Когда грузчики вошли в остерию, Метелло уже уплетал макароны, насаживая их на вилку с помощью куска хлеба. Рабочие подсели к нему за стол и прежде всего потребовали вина; налили и Метелло, хотя он вина не заказывал.
Теперь они уже не казались такими злыми. Грузчик с бородавкой снова наполнил стакан Метелло.
— Сколько тебе лет? — спросил лысый.
Метелло продолжал жевать, уткнув нос в тарелку.
— Скажи правду, ты из Флоренции?
— Мы даже имени твоего не знаем.
— Ну, отвечай же! — сказал лысый. — Меня зовут Бетто.
— По прозвищу Учитель, — добавил Линари.
— А не побывал ли ты в карбонайе[8], прежде чем появился на рынке?
Метелло никогда не слышал, чтобы слово «карбонайя» употреблялось в каком-то ином значении. Он не знал, что за рынком находилась тюрьма, но понял, что, если не заслужит расположения грузчиков, карабинеры могут вернуть его в имение. Он смутно чувствовал, что, только подружившись с этими людьми, он сможет навсегда завоевать себе свободу, а к ней вел путь, на который он вступил этой ночью.
Глаза у него слипались. Ему казалось, что, насыщаясь, он только теряет силы, вместо того чтобы их восстановить. Но Метелло был здоровый деревенский парень, и хотя он чуть не засыпал за столом, однако, выпив залпом стакан вина, нашел в себе силы заговорить.
— Мне во что бы то ни стало надо заработать денег. У меня нет никого на свете. Мой отец утонул в Арно.
— Когда? — спросил его кто-то, может быть Учитель: он уже не различал их лиц. — Лет пятнадцать назад?
Метелло утвердительно кивнул головой и, отодвинув тарелку, опустил голову на руки. Он услышал, как кто-то выругался и так стукнул кулаком по столику, что столик задрожал.
— Смотри-ка, значит, так оно и есть, — сказал Учитель. — Они похожи как две капли воды.
— Сынишка Какуса!
— Сирота — 32, утопленник — 26. Сегодня же поставлю на эти цифры в «лотто»[9],— сказал старик Пестелли.
Метелло уже спал крепким сном пятнадцатилетнего подростка, прошагавшего всю ночь и проработавшего все утро на голодный желудок; сказалась усталость, обилие впечатлений, наспех проглоченный обед. И сколько беднягу ни трясли, разбудить его так и не удалось. Бетто был вынужден взвалить его на спину и тащить через площадь Санта-Кроче, мост Грацие и сад Серристори к себе, в Сан-Никколо, в каморку, которая находилась как раз под комнатой, где когда-то родился Метелло.
Бетто приютил его на эту ночь, да так и оставил у себя. Учитель оказался старым другом Какуса. Он жил совершенно один и был большой любитель выпить, так что к вечеру спускал все заработанное за день. В его голубых глазах появлялась тогда какая-то одержимость, он шел на улицу и затевал драку с первым встречным. Если ему попадались карабинеры, он бросался и на них, хоть и был под надзором полиции. И каждый раз он выходил из тюрьмы с твердым намерением «начать новую жизнь, теперь уже всерьез».
