Тогда Царетворец позаботится о том, чтобы они не умерли с голода, а шерсть, пряжа и ткань будут продаваться по справедливой цене по обе стороны гор.
Надежда была тщеславна и пуста, но именно этого ждали все обитатели вересковых склонов Харуфа.
Я же ждала не этого. Я ждала, когда оба королевства – увядающее и могущественное – соединятся в одно. Когда девчонка станет женщиной. Когда ее неразвитый ум освоит все, что полагается знать королеве.
Я выжидала, пока родители пытались защитить ее и своих отчаявшихся подданных от тесно сплетенных нитей моего проклятия. Ждала и нисколько не заботилась о том, сколько еще прях захлебнутся собственным дыханием, пока я не достигну своей цели.
Тем временем Маленькая Роза росла в темной комнате на вершине каменной башни, а король с королевой охраняли тайну ее заточения усерднее, чем собственный замок. Ибо они знали то же, что и я: то, что я объявила им в день ее пятилетия. Возраст был назначен мной наобум, просто чтобы придать больший вес проклятию.
На самом деле я могла заполучить девчонку в любой момент. Я знала, что ее родители пойдут на самые отчаянные меры, чтобы помешать мне, но в итоге лишь послужат моим интересам. На пряхах лежало проклятие, на Харуфе лежало проклятие, и Маленькая Роза могла разрушить чары в одно мгновение – стоило лишь дать ей веретено.
– Большинство приходят сюда, чтобы убить меня, – у Маленькой Розы был красивый и спокойный голос, но было слышно, что ей нечасто приходится им пользоваться. – Правда, раньше они всегда приходили через ворота и притворялись дружелюбными, прежде чем пытались убить меня. Наверное, хотели сперва увидеть меня. Беседовали с моими родителями, а потом, увидев меня, бросались в меня ножами. Но убивать меня бесполезно. То есть я-то умру, но проклятие от этого не снимется.
От того, как спокойно она говорила о покушениях на свою жизнь, у меня похолодело в груди. Еще недавно я и сам подумывал напасть на нее, но теперь эта мысль была окутана стыдом. Я отбросил ее прочь.
– Но ты, мальчик, пришел не убивать, – продолжала она. – Убийцы приносят с собой маски, ножи или яд. Или стреляют из лука с крыши птичника. Это, кстати, почти сработало, да только в тот день было ветрено, и стрелу сбило с курса порывом ветра. Та стрела была последней. После того мои отец и мать приняли меры, и теперь я здесь. Но ты не такой. Ты принес мне веревку.
Я все еще стоял, прижавшись к подоконнику, не в силах ни пошевелиться, ни ответить. Она же вела себя так, будто ей было все равно, отвечу я или нет. Она пошла в другой конец комнаты, вытащив сменное платье из небольшого шкафчика, который я сперва не приметил, и крошечный кулон из ящичка под ним. Положив все это на постель, она стала снимать наволочки с подушек.
