Дни проходили более-менее благополучно. Мы шли и шли, и в дороге нам всегда было чем себя занять. Вечерами же было сложнее. Сауд точил ножи до тех пор, пока скрежет железа о точильный камень не становился невыносимым и Арва не упрашивала его прекратить, чтобы она могла отдохнуть в тишине. Но тишина была еще хуже. Я слышал, как пальцы Тарика скользят по полотну штанов в поисках шерсти и веретена, которых у него больше не было. Я слышал дыхание Арвы и спрашивал себя, не становится ли оно с каждым днем все более хриплым. Я слышал биение собственного сердца, от нечего делать вслушиваясь в каждый его удар о ребра.
Мы тренировались, по очереди сражаясь друг с другом. Я даже стал драться с Арвой, и, хотя я старался щадить ее, она сражалась с таким ожесточением, что мне приходилось держать оборону и бить ее сильнее, чем хотелось бы. Мы сражались на шестах, на кулаках и на ножах, чего отец Сауда нам никогда не позволял, потому что этот вид тренировки невозможно сделать безопасным.
– Нет больше никакой безопасности, – отдуваясь, сказал Сауд, когда я напомнил ему об этом. – Вы трое теперь в диких условиях. Ножи тут наименьшая из угроз.
Нам повезло, что хотя бы он сохранял трезвый рассудок.
Теперь именно Сауд решал, сколько мы будем идти каждый день, где разобьем лагерь и что будем есть. Оставшись одни, мы с Тариком и Арвой ни за что бы не справились. По пути нам встретилось несколько деревень, но мы обходили их стороной, и даже Сауд не стал туда заходить в поисках еды или новостей. Он вел нас вверх и вниз по вересковым склонам с заботой и вниманием опытного пастуха, заботясь о нас, когда мы не могли позаботиться о себе сами.
Однажды ночью я проснулся и увидел, как Сауд выносит Арву из нашей палатки. Она пыталась сопротивляться, ее платок и платье трепетали на ветру, а руки беспорядочно и без толку колотили по его груди.
– Ты что творишь? – зашипел я.
– Она пыталась залезть в мой рюкзак, – объяснил Сауд, и я услышал то, чего он не сказал вслух: она пыталась достать свое веретено.
– Пожалуйста, – взмолилась Арва. – Я только чуть-чуть! Совсем недолго.
– Нет, козочка, – сказал он мягко, как порой говорил его отец. – Нельзя. Ты должна спать без него.
Он отнес Арву в ее палатку и вернулся за своим рюкзаком. Я раньше никогда об этом не задумывался. Рюкзак был как бы частью Сауда – его рюкзак на его спине. Он заметил, как изменился мой взгляд, и вздохнул.
– Йашаа, – сказал он. – Нам нужно придумать способ получше.
