Увидев принца Марама, я в первую очередь подумал, что он не заслужил свою репутацию умелого бойца. Да, он был широкоплеч и довольно мускулист, но меч у него был слишком тонкий для реальной схватки, а на руках не было и следа мозолей, которые образуются от активных упражнений с оружием. Одет он был в тончайшие шелка, неуместно дорогие для текущих обстоятельств. К концу дня его платье будет испорчено, но его это, судя по всему, нисколько не волновало. Меня, видевшего, как люди голодают, чтобы купить себе самое простое домотканое волокно, небрежное отношение принца к собственной одежде разозлило до глубины души.
При виде нас принц издал брезгливый звук и помахал рукой перед своим носом, будто стоявший в пещере запах оскорблял его достоинство. Признаюсь, после нескольких часов сидения в тесноте в пещере слегка попахивало, но явно не так ужасно, как он изображал. Интересно, как он выносит запах собственной лошади? Или он ездит с каким-нибудь надушенным платочком, чтобы защитить свои нежные чувства?
Сперва они взялись за Сауда, грубо подняв его на ноги, а как только выволокли его из пещеры, поставили на колени. Затем настала моя очередь, потом Тарика. Арва доставила им некоторое неудобство, потому что в тускло освещенной пещере они не заметили платок или не разобрались, что она девочка, пока не схватили ее. У стражника, поставившего ее рядом со мной, вид был почти извиняющийся. Я запоздало пожалел, что мы не попытались выдать Арву за горничную Захры, но тут же сообразил, что по ее одежде и манере держаться было сразу видно, что она одна из нас. Мы все часто моргали, привыкая к яркому свету.
– Моя принцесса, – сказал Марам, и я только тут заметил, что Захра стоит прямо за ним.
С обеих сторон от нее по-прежнему стояли стражники, но уже не держали ее. Она держалась прямо, а лицо закрыла платком, чего при нас никогда раньше не делала. Я заметил, что они забрали у нее обувь. Выходит, сын Царетворца не знал, как далеко она может пройти босиком.
– Твои пленители, любовь моя, – обратился к ней принц, слегка поклонившись. – Теперь, как видишь, тебе больше нечего бояться.
Захра ничего не ответила и даже не шевельнула головой, хотя ее плечи слегка содрогнулись. Она закрылась платком в качестве защиты, чтобы Марам не видел выражения ее лица. Я понадеялся, что он сочтет это за стеснение при виде жениха и такого количества чужих мужчин. Мне ее лица тоже было не видно, но я был уверен, что она кипит от ярости. Ее плечи дрожали от злости, не от страха.
