– Смотрите! – благоговейным голосом воскликнул Тарик, и я увидел.
Их было четверо. Они летели с видом столь торжественным, будто королевская процессия. Я знал, что при желании они могут нестись так стремительно, что мы не успеем их и сосчитать. Но они хотели, чтобы мы увидели их, чтобы заметили их приближение. Арва сняла платок и расстелила его на траве у ног Захры. Феи приземлились на него, но не стали садиться. Вместо этого они встали, опершись на свои золотые посохи, словно крошечные пастушки – впрочем, думаю, они и были пастухами – только не для овец, а для пчел.
– Доброе утро, – поздоровалась Захра. Нет, сейчас с ними говорила Маленькая Роза. Королевское достоинство озаряло ее с головы до пят. – Спасибо вам за мед. Наш дорожный рацион довольно скуден и за много дней пути порядком надоедает.
– К вашим услугам, – сказала фея, стоявшая ближе всех к принцессе. – А мы благодарны вам за крышку колодца. С ней нам будет проще управляться, чем с каменной.
– За это благодарите Йашаа, – сказала Маленькая Роза. – И Арву с Тариком. Они настоящие мастера.
– А ты нет, принцесса? – удивилась фея.
– Мне нельзя, – пояснила она. – Если я буду заниматься рукоделием, это сделает мой разум еще более надежным прибежищем для демона, который хочет похитить его и использовать в своих целях.
– Но ты могла бы прясть, – сказала фея. – И тогда для тебя все кончится.
– Для меня да, – сказала Маленькая Роза. – Но мое проклятие не будет снято, и мой народ будет страдать.
– Проблема магии в том, – отметила фея, – что даже те, кто ее сотворил, оказываются связаны ее нитями, но жизнь так спутывает эти нити, что их трудно различить.
– Это мы уже заметили, – сказал я, сам удивившись, что набрался смелости заговорить с феями.
– Что происходит, когда ты что-нибудь мастеришь, дитя? – спросила фея.
– Я мало что делала, – признала Маленькая Роза, снова превратившись в Захру – неуверенную и беззащитную, но не менее решительно настроенную. – Сдерживаться больно. Мне хочется учиться и работать, но я не позволяю себе этого делать, а остальные помогают мне сдерживаться.
– Но ты сорвалась, проскочила сквозь лазейку в собственной темнице, – проницательно заметила фея.
– Да, – сказала Захра. – Я помогла починить изгородь.
Она взглянула на меня, потом снова на фей.
– Это было еще больнее, – призналась она. – Голова болела несколько часов, и так сильно, что я едва соображала.
Сейчас неподходящий момент, но позже я с ней побеседую на этот счет. Я знал, что у нее болела голова, но не представлял, как сильно. Нельзя было рисковать, позволяя ей тренироваться с шестом.
