– Я вспомнил, – вставил Тарик. – Но слишком поздно.
– Я не о том, Йашаа, – продолжил Сауд. – Мой отец беспокоился за нас, за всех нас, потому что мы жили в этом придорожном лагере и никогда не покидали его. Мы узнавали кое-что про Харуф и старались разузнать побольше про Камих, но никогда не пытались ничего предпринять. Поначалу отец оставлял меня там, потому что так было безопасней и потому что с ребенком он не смог бы передвигаться достаточно быстро. Когда я подрос, он стал оставлять меня ради вас троих. Но он надеялся, что мы не станем всю жизнь прозябать на перекрестке.
– Мы не были больны, в отличие от наших родителей, – добавил Тарик. – Но мы бы остались там хотя бы до тех пор, пока жива мать Йашаа.
– И вон что за кутерьму я устроил, – сказал я.
– Мне кажется, это хорошая кутерьма, – возразил Сауд. – Она может привести к чему-то хорошему – к лучшему. Мы готовы рискнуть вместе с тобой.
– Все еще? – теперь настал мой черед в задумчивости уставиться на костер.
– Конечно, дурень ты эдакий, – сказал Сауд. – Думаешь, у человека может быть только одно призвание?
– У моей матери было так, – ответил я. – Она любила моего отца, а он ее, но у каждого из них был свой долг, и они следовали ему.
– Значит, тебе повезло больше, – сказал Тарик. – Твой долг и твое сердце ведут тебя в одном направлении.
– И ты готов разделить свое сердце с кем-то, – добавил Сауд. – Ты всегда таким был. И теперь ты можешь это сделать.
Я отвел взгляд от костра. Яркий свет ослепил меня, но вскоре в глазах прояснилось, и я увидел по лицу Сауда, что он говорит правду. Мы все еще братья. Тарик передал мне нож и самый маленький из наших котелков, и я принялся счищать с кроличьих костей мясо на бульон.
– А что она тебе сказала? – спросил Сауд. – Чтобы привлечь твое внимание?
Я улыбнулся с загадочным видом, который, как я надеялся, разозлит его до глубины души.
– Вообще ничего не сказала.
Сауд застонал и снова расхохотался, но тут вернулись Арва и Захра, и мы переключились на обсуждение более серьезных дел.
Наутро, пока подогревался кроличий бульон, Сауд отправился закапывать шкурки. Я взял свой шест и шест Арвы и стал повторять движения с Захрой. Она все прекрасно помнила, и мне пришлось лишь слегка подправлять ее технику. Оказалось, что мне очень трудно сосредоточиться, когда она пытается меня ударить, так что я дал ей шест Тарика, который был потяжелее, и попросил Арву меня сменить.
Девочки встали в пару и принялись отрабатывать самые простые движения. Я наблюдал, как они кружат по поляне, и на секунду представил, как однажды они будут так же кружить, но уже в танце. Вместо туник на них будут длинные платья, как те, что шили моя мать и отец Тарика. Они будут кружиться в своих развевающихся юбках, как легчайшее веретено, вместо пряжи собирая на себе взгляды всех присутствующих.
