В общем Пете скоро стало ясно, зачем Богуцкому понадобилось тщательно анализировать звук этого взрыва. По его мнению, от этого сверхмощного звука разрушались не только осветительные плафоны…
— Мне, — говорит Петя, — долго не верилось! Как это так. Чтобы резонансные данные оказались одинаковыми и у маленького осветительного плафона и у огромного бомбардировщика «Юнкерс-88», который, по уверению Богуцкого, развалился в воздухе от одного только звука.
Но профессор объяснил все очень точно. Дело в том, что даже самые различные по величине и форме предметы. могут иметь одинаковые резонансные данные. Он привел Пете в пример две струны, из которых одна толстая, другая тонкая, но при этом соответствующим натяжением их можно обе настроить на один тон.
Трудно было, конечно, представить, чтобы такая прочная конструкция, как самолет, могла разрушиться от звука. Ну, плафоны — другое дело. Они все-таки стеклянные. Но Богуцкий, ссылаясь на мощность звуковой волны, настаивал на своем и привел Пете еще много различных доказательств.
— Видно, — говорит Богуцкий, — случайно «ноты» этого страшного звука действовали с определенной последовательностью на определенные детали самолета, заставляя их вибрировать. В определенный момент получилось сложение сил и наступило разрушение.
— Помогайте нам, товарищ Янин, или вернее, даже включайтесь в эту работу. говорил он Пете. — Дело очень серьезное, поскольку оно касается обороны нашей родины. Ведь мы с вами создадим такое оружие, которого ни у кого, кроме как у нашей страны, не будет. Сделаем это быстро, без шума. Представляете, какое спасибо нам скажут правительство и народ!
— Я стою, — говорит Петя, — и ничего не вижу перед собой от радости и удивления.
— Сделаем! Конечно, сделаем, — отвечает он Богуцкому. — Отъезд из Ленинграда я отложу, если нужно. Давайте буду помогать!
— Только одно условие, — говорит ему Богуцкий: — Все это должно быть, как вы сами понимаете, в секрете. Ни один лишний человек не должен знать, даже ваш товарищ, лейтенант…
— Я было начал возражать, — говорит Петя, — но он очень уж настаивал.
После этого разговора Петя перетащил к профессору свои граммофонные пластинки, не говоря мне ни слова, и начал с ним работать. Оборудования и станков, еще не эвакуированных, у Богуцкого оставалось много. Только людей не хватало.
— Я даже не знаю, как бы они без меня обошлись, — говорит мне Петя.
— Ну, и в каком положении это дело теперь? — спрашиваю я.
