— Ага, — сказала Бади. — Значит, все-таки видишь?
— Синие лучи, вылетающие из одной точки?
— Видишь…
— Что это?
— Зло, — сказала Бади. — К вам идет зло.
— Что за зло? — насторожился Сварог.
— Я не умею объяснить, — сказала Бади. — Мы думаем по-разному. Я не умею думать, как ты, пусть это и не всего касается, а ты, я чувствую, далеко не во всем можешь думать так, как я.
— Подожди, — сказал Сварог. — Это что же, мы с тобой мыслями разговариваем?
Бади усмехнулась:
— Меня всегда потрясала ваша мужская сообразительность. Догадался наконец…
— Но ты же шевелишь губами?
— Конечно, а как же иначе? — пожала плечами Бади с таким видом, словно показала ему язык. — Но откуда же мне знать твою речь, а тебе мою, если я не отсюда?
— Ага, — сказал Сварог. — Значит, я-то по-прежнему в своем мире?
— Конечно. Ну, почти. Ты на Тропе вашей Матушки-Земли, но все равно, в своем мире. — В ее голосе вновь зазвучала неприкрытая грусть: — Не то что я… К вам идет Зло…
Отчего-то Сварог после собственных ощущений склонен был ей верить. И почувствовал нешуточную тревогу, уже не идущую с ее стороны невидимыми потоками, а родившуюся в его собственном сознании: однажды, не так уж и давно, на небе уже появлялось самое натуральное Зло, правда, тогда оно было багряного цвета…
— Знаешь, мне, пожалуй, пора возвращаться, — сказал он решительно. — Если уж объявилось новое, непонятное Зло…
— Ты его можешь остановить? — с любопытством спросила Бади.
— Посмотрим, — сквозь зубы сказал Сварог. — Однажды удалось… Мне пора. Прощай.
Он, резко дернув повод, повернул рыжего. И, уже пуская его галопом, услышал удалявшийся голос (да нет, как оказалось, удалявшуюся мысль) Бади:
— Может быть — до свиданья, кто знает…
Обратный путь оказался другим. Какое-то время он скакал по тому же лесу из клубящегося дыма, но потом рыжий попеременно влетал то в широкие полосы почти непроглядного мрака, то в столь же широкие участки залитой золотистым сиянием степи. Потом несся словно бы через полупрозрачный туман, кишащий мириадами золотистых искорок. И внезапно Сварог увидел впереди двойную полосу догорающих костров. И понял, что вернулся.
Проскакал меж кострами, спрыгнул с коня. Барута и один из его спутников торопливо кинулись к нему с его одеждой. Барута кивнул в сторону:
— Мы тут чай сварили. Путника всегда встречают горячим чаем…
Там, и в самом деле, догорал небольшой костерок, над которым на раскладном походном треножнике висел котелок с крышкой и длинным носиком — консервативные степняки с незапамятных времен использовали его вместо чайника и, даже давным-давно познакомившись с настоящими чайниками, обзаводиться ими не спешили. «А какая разница? — пожал плечами Барута, когда Сварог как-то раз заговорил об этом. — Никакой между ними разницы, так что и дальше стоит держаться прадедовских обычаев…»
