– Я все подготовлю к назначенному времени, – сказал доктор, поклонился и поспешил за носилками с пациентом.
– Так. Теперь давайте взглянем на письмо.
Они вернулись в маленький дворик, и Бернли снял конверт с булавки, крепившей его к платью мертвой женщины. Адреса получателя не значилось. Шеф собственноручно вскрыл его и достал сложенный вдвое листок. На нем оказалась единственная отпечатанная на машинке строка:
При сем возвращается ваша ссуда в размере 50 фунтов с процентами, составившими 2 фунта 10 ш. 0 д.[1]
И все. Ни даты, ни обратного адреса, ни приветствия, ни подписи. Ничто не указывало на отправителя письма или на личность убитой, труп которой сопровождало послание.
– Позвольте мне осмотреть это, – попросил Бернли.
Он взял листок и предельно внимательно изучил его. Затем поднес ближе к источнику света.
– Письмо также послано Ле Готье, – сделал он вывод. – Обратите внимание на водяные знаки. На точно таком же листе было напечатано письмо, полученное Феликсом. Бросаются в глаза особенности текста. Вот те же наклоненные n и r, тот же дефект у заглавной I, то же низкое расположение у t и е. Оба письма напечатаны на одной и той же машинке.
– Несомненно, все на это указывает. – Шеф сделал паузу. – А сейчас пойдемте в мой кабинет, и я подготовлю записку для мсье Шове.
Получив свои рекомендации для парижской полиции, Бернли вернулся во двор, чтобы начать практические приготовления к предстоявшему путешествию.
Сначала он собрал и пересчитал деньги. 31 фунт золотом и 10 шиллингов. Записав цифру в блокнот, он сразу же убрал его в карман подальше от чужих глаз. Вместе с 21 фунтом в соверенах, переданных ранее Броутоном и Эвери, получалось ровно 52 фунта и 10 шиллингов, как и было указано в машинописной строчке письма. Потом он попросил перенести тело в анатомичку, где сфотографировал в нескольких ракурсах. Затем женщина-ассистент раздела труп и передала Бернли одежду, также подвергнутую тщательному осмотру. Он проверил каждый шов в надежде обнаружить вензель с названием фирмы-производителя, инициалами владелицы или какие-то иные приметные черты. Но только тончайший батистовый носовой платок вознаградил его усердие – в углу посреди узора ему удалось различить вышитые буквы А и Б. Снабдив отдельной биркой каждый предмет гардероба, кольца, снятые с пальцев, и заколку с бриллиантом, вынутую из роскошной прически дамы, он аккуратно сложил все это в дорожную сумку, с которой собирался отправиться во Францию.
