Ого, к слову о травме шеи. Но прежде, чем Блас смогла запротестовать, Ревенант провёл костяшками пальцев по её щеке. Каждый нерв в теле Блас напрягся от прикосновения. Как Ревенанту так легко удавалось пробудить её?
Блас отступила, но по тому, как неловко у неё это вышло, он мог догадаться, как повлиял на неё.
— Зачем ты это делаешь?
— Мне говорили, что я не могу контролировать импульсивные порывы или я не представляю, что такое социальные границы. — Ревенант повёл плечами. — Я ведь спросил.
— Ох, да тебе медаль дать надо. — Господи, ей нравился его запах — мускус, кожа и греховный намёк на серу. — Скажи своей подруге падшей прийти сюда. Мы открыты двадцать четыре часа семь дней в неделю. — У Блас свело пальцы, и она поняла, что с силой стискивала пейджер. Убрав его в карман, она одарила Ревенанта улыбкой «до скорого» и сказала: — Мне пора работать. Спасибо, что заглянул.
Блас направилась к противоположной палате, но Ревенант схватил её за руку и притянул обратно.
— Она не может прийти сюда. Мне нужно привести тебя к ней.
— Извини, — сказала она, выдернув руку, — но я не работаю на выездах. Хотя, могу кое-кого порекомендовать…
— Мне нужна ты.
Ладненько, она почти потеряла терпение.
— Ты меня слышал? Я не работаю на выездах. И не делаю исключений.
— Но сделаешь для этого пациента.
Блас с отвисшей челюстью ошеломлённо уставилась на Ревенанта. Кем он себя возомнил, приходя сюда и требуя нарушить правила, потому что он так сказал?
— Я так не работаю.
— Считай это личной просьбой. А значит, я буду у тебя в долгу.
Хм-м-м. Об этом она не подумала. Блас не хотела быть обязанной любому ангелу, тем более падшему, такому как Ревенант, но если он будет ей должен… над таким стоило подумать.
Она не многое о нём знала, но ей было известно, что он был Наблюдателем Четырёх Всадников со стороны Шеула, а значит, он падший ангел высокого ранга… и сильный.
А с тем, что творилось с её матерью, Блас не знала, когда ей понадобится услуга.
— Почему я? — спросила она.
— Потому что я тебя хочу, — просто ответил он. — А ты хочешь меня.
Боже ты мой, да он неадекватный.
— Я тебя не хочу.
Он натянуто улыбнулся.
— Захочешь.
— Знаешь, — выдохнула она, — чем больше ты об этом говоришь, тем меньше вероятность, что я тебя захочу.
— Ты не ценишь уверенность?
— Я не ценю надменности. Это совсем другое.
— И что же их отличает?
— Уверенность — это надменность идиота.
Ревенант рассмеялся и, чёрт возьми, был великолепен.
— Кажется неловким. Я буду сдерживать надменность, спасибо большое.
