— Отчего же! — возразил Лис. — Раньше в сортирах целые стихи писали.
— Так это ж в сортирах! — слишком эмоционально воскликнул Шмель. — Только там и раскручивались непризнанные писатели да поэты, на полную катушку, но не на стене парткома…
Уставший художник, забыв про свою банку из-под огурцов с торчащим веником сирени, в конце концов уснул рядом, на стульчике, сладко причмокивая во сне. Его товарищи вдоволь поглумились над ним, привязав к волосам на голове берцовую свиную кость, весьма солидных размеров. Выглядел новоявленный папуас, после салона красоты, очень впечатляюще.
— Ему бы ещё зубы напильником обточить до треугольной формы, — предложил тощий. — Как у акулы.
— И яблоки в уши вживить, — добавил толстый.
— Картина «Тыблоки на снегу» всем уже надоела, — вмешался толстый художник. — Необходимо, что-то новенькое.
— Тогда в дерьме, — предложил тощий. — В чёрно-коричневом, с корочкой…
— В этом случае подойдут яблоки сорта «Голден Делишес», — авторитетно заявил толстый. — «Слава Сапальта» тёмно-красные — не пойдут.
— Почему?
— Будут сливаться с грядкой.
— Рядом можно розу воткнуть — «Клайминг Айсберг», — предложил собеседник. — В этом случае, даже ваза не нужна — в корочку их… Будут торчать, как в застывшем цементе…
— Ты что? — возразил товарищ. — «Айсберг» плетистая роза — не воткнёшь, толком!
— Тогда «Ирен Дэнмарк»!
— И белоснежная «Вирджиния» будет неплохо контрастировать с…
Толстый посмотрел на картину, на которой цветочки неопределённого вида росли прямо на грядке и ткнув в неё пальцем, заявил:
— Мне это изображение, садово-огородную грядку, тоже — не напоминает…
Почивал уставший недолго, так как мимо проходили иностранцы. Их непонятная речь возымела, на спящего, магическое действо: они шли, а он проползал мимо, расставляя картины на новое место. Нет бы подползти поближе и присесть непосредственно перед работой, которая нуждается в корректировке своего положения на вертикальной плоскости — пьяному было необходимо тянуться к ней. От подобных противоречий его движения ещё больше указывали на нетрезвое состояние местного героя. Замутнённый взгляд, не обезображенный утонувшим интеллектом, скользил по картинам, некоторые из которых стояли на боку, а другие, так и вовсе вверх ногами.
— Сам-сам! — слышались ободряющие возгласы, отнюдь не на аглицком языке. — Ты сможешь…
— Да-да! — раздался голос из толпы. — Это из пособия для медсестёр, работающих в полевых условиях. Как увидит «такую» морду…
