Я с удивлением посмотрел на него, Кузьма был погружен в какие-то свои тяжелые мысли и, увидев его мрачное лицо, проявлять любопытство я не решился. Мы направились к катакомбам в полном молчании. У меня в ушах звенели последние слова Кузьмы и настроение было паршивым.
У входа в гробницу толкалось много народа - ученые, лаборанты, военные. Были и нововоскрешенные Зэм - их, удивленно таращившихся по сторонам, быстро уводили сотрудники из НИИ. Я был погружен в свои мысли, впрочем, как и Кузьма. Михаил с большим интересом следил за происходящим - предстоящая миссия ему явно была по душе. Лаборант Иавер Пеницил втолковывал что-то про раскопки с несвойственной для Зэм эмоциональностью.
- Еще до появления культистов Тэпа я лазил по Застенкам, весь перепачкался, паутина свисала с моего халата, грязь въелась в рукава, а подол облепила плесень... Уставший был, бросил халат на прозекторский стол и спать завалился. Я как раз гнойные раны тогда изучал, а на столе лежал свежий труп, весь в язвах. Из рудников Соленого Дна привезли, там это в порядке вещей. А утром смотрю - вы не поверите - плесень весь труп покрыла! Счищаю ее, глядь - а гнойников как не бывало: чистые, аккуратные синюшные раны. Плесень эта гноем как раз и питается, представляете?
- Интересно, - с энтузиазмом поддержал Грамотин. - Тут бы развернуть масштабные исследования...
- Вот и я о том же! Да появились в Застенках культисты и все усложнилось... Я это к чему все говорю, если увидите где плесень... ну в общем, мне бы образцы получить... А я вам свою диссертацию потом посвящу. Идет?
Я чувствовал себя очень неуютно. Было чувство, что мы находимся в военных окопах, но самое страшное - окопы эти сделаны на кладбище. Тут и там виднелись обломки гробниц, испещренных непонятными иероглифами, и меня бросало в дрожь от того, что я хожу по чьим-то костям. Но самое жуткое было еще впереди, когда мы вошли внутрь.
Время почти никак не отразилось на гробнице, во всяком случае обветшалой она не выглядела. Пол, стены и потолок состояли из черных плит, выложенных в странном, но идеально правильном геометрическом рисунке, и подсвечивались мерцающим ядовито-зеленым светом, который лился отовсюду. И свет этот отнюдь не ассоциировался с молодой листвой и не вселял спокойствия. Он был каким-то отталкивающим, холодным и, вопреки своему предназначению, делал помещение еще более мрачным. Я очень остро чувствовал, что нахожусь в сооружении, которое построила другая, чуждая мне цивилизация. Все вокруг было непонятным, непривычным. Чужим.
