— Хватит, кадет, разболтался. В аду договоришь! — прикрикнул начальник отряда и выплюнул недокуренную папиросу. — Давай поворачивайся.
Павел и Пётр перекрестились и поклонились на четыре стороны.
— Да хранит вас Бог! — воскликнул на прощание младший брат.
— Мы готовы, — спокойно проговорил Павел и бросил красноармейцам: — Дурачьё, поставьте нас к стене, ведь сзади проезжая дорога. Застрелите ещё ненароком случайного человека.
Но его уже не слушали. Винтовки были направлены на цель.
Раздалась команда, прогремел залп. Вздрогнула толпа.
Свинцовый град снёс верхнюю часть черепа Павла, а Петра только ранили.
— Вы даже стрелять не умеете, — прохрипел поручик. Но к нему уже бросились, стали рубить шашками и колоть штыками.
Трупы тотчас же кинули на телегу и, даже не прикрыв, повезли к ближайшему оврагу.
Когда толпа стала расходиться, на место казни пришла мать. Пожилая женщина упала на колени, стала сгребать руками, запечённую в горячей пыли кровь и складывать её в платок.
— Павлуша, Петруша, — всхлипывала она, — сыночки мои, соберу вашу кровушку всю, до единой капельки. Ничего не оставлю извергам.
Варвара кинулась к женщине и стала её поднимать, успокаивать, но унять слёзы горя старушки было невозможно.
Какой-то сердобольный извозчик тут же подкатил фаэтон, и родительницу уговорили в него сесть. Но с платком, завязанным в узелок, она не рассталась. Ветер ласково трепал седые волосы матери и, казалось, просил у неё прощения за то, что люди сотворили с её сыновьями. Возничий надвинул полог коляски и тронул лошадей. Железные колёса стучали по мостовой мерным размеренным стуком, точно в крышку гроба забивали гвозди.
Горничная Ардашевых вернулась в особняк. Она решила ещё на несколько дней задержаться в городе, пока не разузнает хоть что-нибудь о судьбе Клима Пантелеевича.
Расстрелы продолжались всю неделю.
Трагедия неудавшегося восстания усугублялась ещё и тем, что, как позже выяснилось, в ту ночь, когда две сотни офицеров, несколько гимназистов и студентов вели неравные уличные бои с военным гарнизоном, всего в четырнадцати верстах от Ставрополя проходил отряд полковника Шкуро. Если бы связные, посланные к нему, не попали бы в руки красных, город был бы освобождён ещё двадцать седьмого июня. Но чуда не произошло, и Ставрополь погрузился в кровавую тьму большевистского террора.
