«… если я могу укрепить союз с этой страной и предать ему долговременный характер, (et y faire quelque chose de durable), ничего не жалейте для этого».[51]
Только 7 ноября (через четыре месяца после Тильзита) была издана декларация о разрыве дипломатических отношений с Англией, причем российский посол М. Р. Воронцов даже не покидал Лондона (!), демонстрируя несерьезность этих мер. 9 ноября вышел указ о наложении эмбарго на британские суда. До первого апреля 1808 г., когда посол Франции А. Коленкур проявил настойчивость, появился указ о частичном (!) запрещении ввоза английских товаров. И только 28 августа последовал декрет о конфискации любого королевского судна. Но и это не выполнялось. Про прекращение же почтового обмена и речи идти не могло. В Португалию, поначалу отказавшуюся участвовать в блокаде, были введены войска. Английский королевский флот с целью запугать Данию предпринял неожиданную атаку её портов. Но эффект был прямо противоположным: эта скандинавская страна присоединилась к Наполеону, после чего только Швеция оставалась в английском лагере. На берлинские тезисы Наполеона британский Тайный совет ответил в ноябре 1807 г. указами, обязывавшими всем нейтральным судам заходить в Лондон, на Мальту и в другие британские порты для освидетельствования груза и получения за огромный налог разрешения на дальнейшее движение. На это Наполеон парировал изданием первого Миланского декрета от 23 ноября (1807 г.), по которому все суда, побывавшие в английских гаванях должны были быть арестованы, а по второму (7 декабря) — денационализировались корабли, уплатившие Англии налог. Вот их основные положения:
«1. Всякое судно, какой бы нации оно ни принадлежало, подвергшееся досмотру английского корабля или подчинившееся требованию захода в Англию… тем самым теряет свое подданство, утрачивает гарантию своего флага и признается английской собтвенностью.
2. Такие суда… вошедшие в наш порт или в порт наших союзников или же попавшие в руки наших военных кораблей или наших каперов, подлежат конфискации.
3. Британские острова объявляются в состоянии блокады, как с суши, так и с моря…
4. Эти меры, являющиеся только справедливой отплатой за варварскую систему, принятую английским правительством, употребляющему свое законодательство алжирскому, не будут действительны для всех наций, сумевших заставить английское правительство уважать их флаг…»
Эти постановления были явно обращены к США. И обстоятельства, кажется, складывались удачно: после обстрела американского фрегата «Cheasapeak» (22 июня 1807 г.) английским адмиралом Беркли, президент Джефферсон распорядился запретить королевскому военному флоту входить в территориальные воды США. Союз с Америкой был необходим Бонапарту, но ряд подобных издержек фактически сорвали его. 18 сентября 1807 г. Наполеон приказал конфисковать английские грузы, находившиеся на нейтральных судах. В этой ситуации Джефферсон решил поостеречься и оставить на рейде корабли дальнего плавания (наложил эмбарго). Наполеон отреагировал байонским предписанием 17 апреля 1808 г., по которому любое «американское» судно, зашедшее в имперский порт, объявлялось собственностью (он рассуждал в том смысле, что, учитывая последние распоряжения правительства США, это будут не американские корабли).
