— Мы не пожимаем руки землянам, о которых заботимся или… которые заботятся о нас, — сказал он, и, шагнув вперед, обнял меня.
Я думала, что грохнусь в обморок, но смогла устоять и обнять его в ответ. Мартини-младший облегченно выдохнул.
Мы со старшим отступили друг от друга, разняв объятье.
— Могу ли я звать вас просто Китти?
— Конечно, мистер Мартини, я бы этого хотела. И можно на «ты».
Он улыбнулся, а я увидела улыбку Мартини. Честно говоря, в Мартини-старшем я увидела всего Джеффа: волосы, глаза, подбородок лицо, строение тела. Все один в один, только на несколько десятков лет старше. Генетика, что б ее, стоит полюбить. Для своего возраста старший Мартини выглядит невероятно хорошо.
— Буду рад, если ты будешь обращаться ко мне Альфред. Мистер Мартини кажется немного формальным.
Ну, до сих пор, кроме суверенного понтифика я «мистером» никого не называла, да и то через некоторое время Уайт попросил меня называть его просто Ричардом.
— Хорошо, Альфред. Спасибо.
Я догадалась, что сейчас прошла какой-то тест, но точно не уверена, это финал или всего лишь очередной этап.
— Спасибо, что спасла нас.
Нет времени на реверансы.
— Тебя спас Джефф, а не я. Если бы он не прикрыл тебя, ты бы погиб.
Лоррейн кивнула, а потом подошла к Джеффу, чтобы проверить своего главного пациента.
— Но ты спасла Джеффри, — Альфред, теперь о нем нужно думать именно так, пронизывающе посмотрел на меня. — И это для меня имеет большое значение.
Я посмотрела на Джеффа, тот выглядит немного шокировано, но посмотрел на меня нежно, как только к нему повернулся отец. Альфред сделал шаг, потом остановился.
— Лоррейн, он?..
— Я хороший доктор, — кивнула та. — Джефф в порядке, насколько это возможно.
Альфред крепко обнял сына. По лицу Джеффа создалось впечатление, что подобного если не происходило вовсе, то не часто. Лицо Кристофера подтвердило, что подобное и впрямь редкость. И последний раз это произошло черт те когда давно.
— Отлично, — прошептал на ухо Гауэр. — И спасибо большое, что спасла всех нас.
Внезапно мне потребовалась поддержка, но я не хотела разбивать семью Мартини, поэтому повернулась к Гауэру и обняла его, а он обнял меня. Центаврийцы намного чувствительнее к таим вещам, даже те, у кого нет эмпатического таланта. К нам присоединился Райдер, таким образом мы создали свою группу обнимашек.
— Я как-то на полном серьезе сказал Гауэру, что если бы был бисексуалом, выбрал бы тебя, — прошептал мне на ухо Райдер. Я вздрогнула. К счастью, мне повезло не удариться в истерику, но это связано, скорее, с появлением двоих парней Турко с огромной стопкой бумаги.
