— Извини, — наконец, сказал он. — День обещает быть скверным и я не знаю, как защитить тебя от этого.
— В колледже, — я уткнулась в его грудь, — я однажды встречалась с парнем, недолго. Его родители оказались самыми ярыми неонацистами, которых только можно вообразить. Я не знала об этом до тех пор, пока он не привел меня к себе домой, познакомиться. Дяде Морту с целым отрядом в буквальном смысле пришлось вытаскивать меня оттуда, потому что, когда они обнаружили, что я наполовину еврейка, они меня чуть не убили. Я серьезно не могу себе представить, что твоя семья может оказаться хуже той.
— Ну, да. Не думаю, что в моей семье кто-нибудь попытается тебя убить.
— Видишь? Все будет хорошо.
— Боже, я люблю твой оптимизм.
— Куда делась твоя мудрость? — один из моих способов определить, готовить шприц с адреналином или еще рано.
— Не все так хорошо, — вздохнул Мартини, — но, думаю, со мной все будет в порядке.
— Надеюсь, вся эта деятельность не опустошила тебя, — беспокойство обрушилось на меня, как обычно, когда Мартини был на пути эмпатического крушения.
— Это не так, малышка, — Мартини крепче обнял меня. — Честно говоря, иметь дело с моими родителями, особенно с мамой, труднее, чем на любой работе, что мы когда-либо делали.
— Ну, родители могут быть такими.
— Твои нет.
— Мои приняли то, что я делаю и с кем я, — я настойчиво созерцала картинку, изображающую цветы. Иногда это помогает удержать Мартини в рабочем состоянии. Я пробовала разные варианты, цветы подошли, как нельзя лучше.
— Мои любят показать, как они меня терпеть не могут, — подавлено сказал Мартини. Надеюсь, это не из-за эмоционального посыла, что я стараюсь передать.
— Уверена, это не так, Джефф. Если они тебя не любят, почему им не все равно, на ком ты женишься?
— Чтобы убедиться, что я стану несчастным?
— А мама ревновала к Терри? — я попробовала другой путь. — Ревность не из-за ненависти, а, как правило, от любви. Или как-то так.
— Всякий раз, как я появляюсь у них, она выставляет мясной рулет. Думаю, мама не любит проигрывать и, раз с тетей Терри я был счастливее, значит, с ней нет.
— Возможно. Но если она до сих пор ревнует тебя к Терри, к тому, что Терри заботилась о тебе, пока ее не было, может, это не из-за проигрыша, а из-за того, что сама не смогла дать тебе чего-то?
— Может быть. Но она никогда ничего не делала, чтобы дать мне понять, — Мартини вздохнул. — Ненавижу ходить домой. Я предпочел бы, чтоб меня взорвали в этом самолете, чем прийти в дом к родителям.
