. Назовем эту модальность изменения «внутривременностью». Внутривременность определяется как модификация моих установок по отношению к факту (ожидание переходит в восприятие, восприятие — в воспоминание), коррелятивное изменению темпорального статуса самого факта (из «будущего» он становится «настоящим», а из «настоящего» — «прошлым»), причем так, что в этой двойной модификации сохраняется тем не менее неизменный порядок последовательности фактов. Здесь, как я уже подчеркивал, изменение моих установок происходит во времени и не могло бы служить конституирующей его инстанцией.
Такое описание внутривременности тотчас порождает очевидное затруднение, которое, однако, следует рассмотреть внимательно. По какому праву я могу говорить сейчас о будущем факте, что он должен наступить? Действительно, вполне может быть так, что этот факт не случится никогда. Я могу умереть до наступления ночи, и в этом случае никогда не будет того факта, который мы могли бы, отталкиваясь от «теперь», определить как «настающий». Этот факт никогда не будет «настающим», по крайне мере для меня, поскольку никогда не будет истинным то, что такой факт настанет. Другими словами, мы не можем мыслить будущее как ожидающее своего осуществления настоящее, как настоящее, которого еще нет, и, следовательно, мы не можем мыслить наступление факта как простое изменение его способа присутствия. Ведь прежде чем наступить, факт может быть сколь угодно предвидим, однако он не обладает в силу этого никаким присутствием, даже присутствием в смысле ens diminutum (мыслимого бытия), никаким «бытием в представлении» того, кто этот факт предвосхищает, поскольку то, что́ я себе представляю, может отличаться и даже зачастую отличается от того, что действительно происходит. До своего наступления факт не обладает никаким присутствием, поскольку присутствовать может только то, что уже произведено или уже существует. Короче говоря, различие будущего и настоящего — это различие совсем другого рода, нежели различие настоящего и прошлого. Будущее не «становится» настоящим так, как настоящее «становится» прошлым, — просто потому, что оно никоим образом не наступает: до своего наступления оно не существует абсолютно, не обладает никакой модальностью присутствия, даже в возможности. Возможное ни в малейшей степени не есть действительность.
Именно в эту трудность упирается метафизика времени. Здесь находит свое объяснение ее неудача в описании феномена столь же простого, как и тот, который мы назвали «внутривременностью». В поисках некоего процесса, который
