У него не осталось никаких сомнений в том, что наследница Жирар-Брукс повзрослела и готова занять свое место.
Ему следовало прийти в восторг, но сейчас его переполняли совсем другие ощущения. Ярость смешивалась с желанием, заставляя кровь бурлить в его жилах и превращая его в человека, в котором он с трудом узнавал самого себя.
— Что ты сказала? — произнес он странным хриплым голосом.
Лилиана вскинула голову и встретилась с ним взглядом, бросая ему вызов.
— Ты не можешь меня заставить выйти за тебя замуж, — заявила она. Изар никогда прежде не слышал таких высокомерных ноток в ее тоне. — Неужели ты думаешь, что сможешь уговорить меня на брак с тобой с помощью вкусных ужинов и комплиментов? Что я подчинюсь тебе только потому, что всегда подчинялась прежде? На самом деле ты всего лишь мой опекун. — Она подняла и опустила обнаженное плечо, и Изару захотелось прикоснуться к нему губами. — Если ты хочешь стать моим мужем, я бы посоветовала тебе ради разнообразия попытаться произвести на меня впечатление.
Не успел он заметить вслух, что это все-таки не категорический отказ, Лилиана драматическим жестом бросила салфетку на стол и направилась к двери, дав ему понять, что вечер окончен.
Изар не стал думать. Он потратил на раздумья десять дней, и к чему это привело? К тому, что он зачем-то рассказал ей о своем тяжелом детстве.
Вместо этого он сделал то, что когда-то делал на футбольном поле, — бросился прямо к своей цели. Он успел схватить Лилиану за руку, прежде чем она успела подойти к сводчатой двери, развернул ее лицом к себе и притянул к своей груди. Ощущения были просто великолепными. Эта женщина была словно специально создана для его рук.
— Именно об этом я и говорила, — яростно бросила она, сверкая глазами.
Но Изар уже закончил разговаривать. Если бы он продолжил это делать, он бы снова потерял над собой контроль и рассказал ей что-нибудь о себе, чего не должна была знать ни одна живая душа. Это было неприемлемо, поэтому он еще крепче прижал ее к себе и накрыл ее губы своими, заявив этим поцелуем о том, что она принадлежит ему.
Пьянящий вкус ее губ напомнил ему обо всех ощущениях, которые он испытал во время их близости в Нью-Йорке. Черт побери, сколько бы он ее ни критиковал, одного поцелуя оказалось достаточно, чтобы она ему подчинилась.
«Моя», — подумал он. То, что она говорила, не имело значения. Ее тело говорило ему правду.
Он хотел большего.
Лилиана застонала, и он почувствовал, как по его телу прокатилась огненная волна желания. Ее руки обвили его шею, и он поцеловал ее глубже.
