Каждый его поцелуй, каждое прикосновение дарили ей неизведанные ощущения. Она могла лишь извиваться под ним, постанывая и учащенно дыша.
Затем он опустился чуть ниже и принялся ласкать руками, губами и языком ее грудь. Она дрожала под ним, выгибалась дугой, чувствовала, как кровь в ее жилах превращается в раскаленную лаву. Только когда она с силой вцепилась ему в волосы, он закончил эту сладостную пытку и приступил к новой. Он просто погрузил кончик языка в ее пупок, и у нее в очередной раз перехватило дыхание.
Лилиана потеряла ощущение времени и пространства. Для нее все перестало существовать, кроме этого мужчины, который доводил ее до исступления своими умелыми ласками.
Когда она уже начала думать, что взорвется от желания, Изар раздвинул ей ноги.
Она жила не на необитаемом острове и знала, что он собирается сделать. Но никакие книги и фильмы не могли подготовить ее к ярко выраженной мужественности Изара и его непревзойденному мастерству в области секса.
Запустив руку под край ее бирюзовых трусиков, он раздвинул складку между ее бедер и начал погружать палец в то заветное узкое местечко, которое так жаждало, чтобы он заполнил его собой.
Лилиана находилась на грани умопомрачения и в то же время хотела большего. Все ее тело сотрясала дрожь, которую она не могла контролировать. Она выгибалась дугой, двигала бедрами из стороны в сторону и громко стонала, умоляя его проникнуть еще глубже туда, где еще никто не бывал.
— Пожалуйста. — Она с трудом узнала собственный голос. — Пожалуйста, Изар.
Но Изар не слушал ее. Он неспешно продолжал исследовать ее влажную пустоту, словно ему доставляло удовольствие ее мучить.
Наконец он пробормотал что-то по-испански и убрал руку. Не сдержавшись, Лилиана закричала.
— Я знаю, — сказал он ей, и она поверила ему.
После этого он спустил ее трусики и приник губами к тому месту, где только что была его рука.
Лилиана снова задрожала, но он продолжал ее ласкать и пробовать на вкус, пока она не затряслась в экстазе.
Пока она восстанавливала дыхание, Изар стянул с нее сапоги и бросил их на пол. За ними последовали ее трусики. Затем он снова навис над ней, приподнял ее бедра и направил между ними свою огромную восставшую плоть. Лилиана покраснела от смущения, но он лишь улыбнулся:
— Смелей, gatita. Больно будет только сначала.
— Почему ты все время называешь меня gatita? Если я не ошибаюсь, это означает «кошечка».
— До сегодняшнего дня я даже не подозревал, что у тебя есть коготки, — снова улыбнулся он. — Должен признаться, мне это нравится.
