— Для чего это? — показывает на автомат.
— Стрелять. — и показываю, в воздух пуляю.
— А для чего?
— У нас война — объясняю нормально, будто ровеснице.
Так мы проговорили с полчаса. Наступило время уходить.
Прильнула она ко мне, за руку ухватилась… Славная такая девчушка…
— Оставайся у нас, — просит. — У нас хорошо. А там у вас опасно, там все сумасшедшие. И я без тебя, — говорит, жить не смогу.
— Нет, — отвечаю, — милая, сейчас я не могу. Это вроде как дезертирство получится. Надо мне сначала на своей земле порядок навести, а уж там видно будет.
Она было пригорюнилась, но подумала — и повеселела.
— Ладно, ты прав, иди. Мужчина должен быть мужчиной. За это ты мне и полюбился. Но только обещай… обещай, что вернешься, когда я тебя позову! Обещаешь?
Я пообещал. Сунула она мне что-то в руку на прощанье… и все.
И вот стою я возле блиндажа, вспоминаю свой сон.
Любопытно?..
Вадим Петрович остановился перед Кочиным, взгляды их встретились. Глядеть в бездонную глубину глаз Вадима Петровича было нестерпимо, как в бездну Вселенной. Кочин отвел глаза.
— Любопытно, — подтвердил он. А про себя подумал: «Сказочка для моего Костьки». — Верно, это следствие контузии?
— Возможно. Но в общем, сознайтесь, сон как сон. Такие ли еще чудеса снятся людям!
— Тоже правильно.
— Правильно. Обычный сон, и я не стал бы вам его рассказывать, если бы не получил в тот же день наряд вне очереди от нашего старшины. И за что, думаете? Оба диска от моего «ППШ» оказались пустыми. А были полными…
Кочина передернуло холодком.
— Погодите, еще не все. Мог бы я и забыть, куда патроны расстрелял, мало ли что. И соврать мог. Но вот это…
Вадим Петрович разжал кулак. На его вспотевшей ладони лежала забавная штуковина: серая металлическая пластинка с каким-то чертежиком чернью и соединенный с нею миниатюрной цепочкой красный сверкающий кристалл в оправе.
— Что это?!
— Это… — Вадим Петрович запнулся. — Это подарила мне она…
Кочин нерешительно взял сувенир, рассмотрел, пожал плечами.
— Ничего не понимаю.
— А представьте, каково было мне — найти это у себя в ладони там, у блиндажа, — виновато улыбнулся Вадим Петрович. — Но теперь точно могу сказать: пластинка из чистого железа. Сто процентов железа, на анализ отдавал, и заключение экспертизы есть. У нас такое еще не научились делать. Слыхали о порошковой металлургии? А камешек — рубин.
— Рубин?
— Самый настоящий. И не случайно. Я и на войне, и после войны тысячи раз рассматривал этот чертежик… и ничего понять не мог. Только когда изобрели лазер…
