Когда я наконец увидела Митча Льюиса своими глазами, он оказался куда жирнее, чем, как мне казалось, положено знаменитостям. Весь раздутый, будто под кожей у него колыхалось масло. Лицо опушено бакенбардами, золотые волосы торчат перьями. Он принес ящик сарсапариллы [9] для девочек и шесть сеток с апельсинами. Засохшие брауни с шоколадной крошкой в гофрированных бумажных чашечках, которые были похожи на чепцы первых поселенцев. Нугу в ярко-розовых жестянках. Крохи из подарочных корзин, догадалась я. Блок сигарет.
— Он знает, что это мои любимые, — сказала Сюзанна, прижимая сигареты к груди. — Запомнил.
Все они очень собственнически отзывались о Митче, как будто он был какой-то абстрактной идеей, а не живым человеком. К визиту Митча они заранее готовились, прихорашивались с девчоночьим старанием. — У него ванная с видом на океан, — сказала Сюзанна. — И на потолке много лампочек, поэтому вода так и сияет.
— И болт у него огромный, — добавила Донна. — И бордовый, типа того.
Донна мыла подмышки в раковине. Сюзанна закатила глаза.
— На секс, что ли, надеешься? — пробормотала она, но и сама переоделась в платье.
Даже Расселл смочил волосы и зачесал их, вид у него сразу стал светский, приглаженный.
Положив руку мне на спину, Расселл представил меня Митчу со словами: “Наша маленькая актриса”.
Митч разглядывал меня с испытующей, самодовольной улыбкой. Мгновенная оценка стоимости — это у мужчин легко получалось. И им очень хотелось, чтобы ты с их оценкой согласилась.
— Я Митч, — сказал он.
А то я не знала. Кожа у него была свежая, совсем без пор, какая бывает у обжор-богачей.
— Обними-ка Митча, — сказал Расселл и подтолкнул меня. — Митч такой же, как и мы, ему тоже хочется, чтобы его обнимали. Немножко любви ему не помешает.
Митч выжидающе смотрел на меня, как на подарок, который он уже развернул и разглядел. Раньше меня одолела бы застенчивость. Я бы зациклилась на своей внешности, на ошибках, которые могу совершить. Но теперь я чувствовала себя совсем по-другому. Я была одной из них, а значит — смогла улыбнуться Митчу, шагнуть к нему, размазаться по его телу.
День тянулся долго. Митч с Расселлом по очереди играли на гитаре, Хелен, одетая в лифчик от бикини, сидела у Митча на коленках. Она все хихикала и пристраивала голову с этими ее детскими хвостиками ему на плечо. Играл Митч гораздо лучше Расселла, но я старалась этого не замечать. Я накуривалась с новой, яростной сосредоточенностью, переходя от нервозности к отупению. Улыбалась почти бессознательно, да так, что разболелись щеки. Сюзанна сидела на земле рядом со мной, скрестив ноги, мы то и дело соприкасались пальцами.
