В тот день шел дождь — редкость для того лета, и мы почти в полном составе сидели дома, старая гостиная пахла сыро и серо, точь-в-точь как воздух за окном. Пол был расчерчен одеялами. Радио на кухне передавало бейсбольный матч, через прохудившуюся крышу дождь капал в пластмассовое ведро. Руз массировала Сюзанне руки, пальцы у них были скользкими от масла, а я читала журнал двухгодичной давности. Мой гороскоп на март 1967 года. В воздухе витало сердитое уныние; мы не привыкли к ограничениям, к бездействию.
Детям дома было получше нашего. Мы приглядывали за ними вполглаза, а они носились по дому, занятые своими делами. В соседней комнате с грохотом упал стул, но никто не пошел разбираться, в чем дело. Я не знала, чьи это были дети, — за исключением Нико. Все тонкорукие, как будто усохшие, с вечной коркой сухого молока на губах. Несколько раз Руз просила меня посидеть с Нико, и я держала его на руках — приятная, потная тяжесть. Я расчесывала ему волосы пальцами, распутывала его ожерелье с акульим зубом. Все эти до неловкого материнские заботы доставляли больше радости мне, чем ему, я даже воображала, что только мне под силу его успокоить. Нико, впрочем, отказывался делить со мной эти минуты нежности и грубо портил мне все удовольствие, словно чувствовал мою приязнь и презирал меня за это. Принимался теребить крошку-пенис. Визгливым фальцетом требовал сока. А однажды ударил меня так сильно, что остался синяк. На моих глазах он присел на корточки и наложил кучу прямо возле бассейна, детские какашки мы иногда замывали струей воды из шланга, а иногда и не замывали.
Со второго этажа прибрела Хелен, одетая в футболку со Снупи и носки, которые ей явно были велики — красные пятки топорщились на лодыжках.
— Кто-нибудь хочет поиграть в “верю — не верю”? — Не-а, — отозвалась Сюзанна.
Понятно, что она говорила за всех нас.
Хелен плюхнулась в лысоватое кресло, с которого давно растащили все подушки. Поглядела в потолок.
— Так и течет, — сказала она.
Никто не обращал на нее внимания.
— А забейте кто-нибудь косячок, — попросила она. — Пожа-алуйста.
Не получив ответа, она сползла на пол к Руз и Сюзанне.
— Пожалуйста, пожалуйста, пожалуйста. — Она потерлась головой о плечо Руз, залезла к ней на колени, как собачка.
— Ой, да сделай ты ей, — сказала Сюзанна.
Хелен вскочила, побежала за шкатулкой “под слоновую кость”, в которой они хранили припасы, Сюзанна поглядела на меня, закатила глаза. Я улыбнулась. Мне даже нравится сидеть дома, подумала я. Мы все набились в одну комнату, будто подопечные Красного Креста, на плитке грелась вода для чая. Руз трудилась у окна, где сквозь рваные кружевные занавески падал алебастровый свет.
