Ел без особого аппетита. Потому что предстояло мне сегодня довольно скользкое и малоприятное дело. В общем, наверное, следовало заняться этим ещё пару-тройку дней тому назад. Но я всё откладывал, находя для себя оправдания то в неизбежном праздновании по случаю усмирения мятежа, то в необходимости решать накопившуюся текучку. Вчера, например, помешало неожиданное прибытие в Мар-Хон Солнцеликой и Духами Хранимой типулу-таками. Но тянуть дальше было уже невыносимо.
Отставив в сторону плошку с кашей и кивнув в знак благодарности кухаркам, я направился в дальний угол Цитадели, где проживали мальчики, взятые в заложники у бунса и тинса. С громким топотом и шумом вошёл в хижину, и крикнул: "Вставайте, отродья болотных червей!" Ребятишки испуганно и недоуменно смотрели на меня.
"Боху!" — рявкнул я. Щуплый мальчишка лет десяти в страхе подскочил.
"Тароме! Коре! Локуро! Ики! Тотму! Похонве!" — продолжал я выкрикивать имена — "Выходите наружу!"
Семеро ребятишек выстроились напротив меня в неровный ряд. Я шёл вдоль шеренги и заглядывал в глаза каждому. В душе моей не было ненависти к этим пацанам. В конечном счёте, они виноваты куда меньше своих родичей, обнаживших оружие против моих "макак". Но по законам этого сурового мира семя мятежников необходимо уничтожить наравне с самими мятежниками.
Я долго вглядывался в глаза каждого из семёрки, пытаясь понять: можно ли оставлять их в живых, или же лучше прикончить волчат заранее. Ничего личного — только забота о благе Пеу: с одной стороны, на фиг не нужны юные мстители, с другой, несколько нерационально разбрасываться людьми, тем более что они уже начали учиться тагоровой азбуке для папуасов.
Пройдя справа налево вдоль ряда, я пошёл в обратном порядке, стараясь прочесть во взглядах юных заложников как можно больше. Они были самого разного возраста: от семи до тринадцати лет. И самой разной внешности. То, что удалось разглядеть в их глазах, вполне меня устраивало: страх, непонимание. Только у одного взгляд мне не понравился — у одиннадцатилетнего Тотму. Страх там был. Но ещё больше ненависти и упрямства. Во второй раз, встретившись взглядом с ужасным колдуном Сонаваралингой, щенок смотрел скорее испуганно, чем злобно. Но это уже ничего не меняло — страх пройдёт или перегорит, превратившись в жажду мести.
"Идите, приведите себя в порядок. Духи велели, чтобы вы сегодня с утра не принимали пищи. Можете только пить воду" — приказал я — "А потом приходите на площадь, где я разбираю жалобы". И, не оглядываясь, двинулся прочь. Мне предстояла подготовка к очень ответственной процедуре.
