«Если будет очень страшно, побегу к Ачарии! — окончательно решилась Чандри. — На крайний случай есть и этот выход!»
Продолжая уговаривать себя, Чандри отправилась в свой бывший дом. У веранды она остановилась, вслушалась в темноту. Собаки передаивались, как всегда. Чандри поднялась по ступенькам, наткнулась вытянутой рукой на открытую дверь.
«О боже, хоть бы лисицы или собаки не добрались до мертвеца», — подумала она.
Чандри так расстроилась от этой мысли, что перестала бояться. Быстро пройдя на кухню, она уверенно нашарила спички в стенной нише и засветила фонарь. Воняло непереносимо. На полу валялись дохлые крысы. У Чандри сжалось сердце-как она могла бросить тело человека, любившего ее, восстановившего всю аграхару против себя из-за нее, бросить его на произвол судьбы, без всякого присмотра!
Она побежала наверх.
«Надо бы хоть ароматные палочки зажечь, чтобы так не пахло!» — думала она.
От трупа исходил густой смрад. Живот вздулся огромным шаром, лицо изменилось до неузнаваемости.
Чандри вскрикнула и выскочила вон.
Нет, нет и нет, кричало все ее естество, нет, то, что там наверху, — это не мужчина, который ее любил, нет, нет, между Наранаппой и тем вообще нет связи!
Чандри бежала как одержимая, бежала, размахивая фонарем, бежала вон из аграхары, туда, где жили не брахмины, а простые крестьяне. Она опознала дом Шешаппы, который занимался извозом и по утрам доставлял им свежие яйца, — перед домом Шешаппы была привязана пара хорошо знакомых ей белых быков. Потревоженные быки поднялись на ноги, шумно задыша- ли, загремела цепь, залились лаем собаки. Из двери выглянул Шешаппа. Чандри, задыхаясь, кинулась к нему, несвязно объясняя, зачем она прибежала.
— Запрягай быков, — требовала Чандри, — отвезем его, где сжигают мертвых. У нас полно дров, возьмем дрова, сожжем его сами!
Шешаппа, крепко выпивший перед сном, никак не мог сообразить, что Чандри надо, а придя в себя и поняв, в чем дело, испугался.
— Чандри, слушай, Чандри, ты что? Хочешь, чтоб я в аду горел? Как я могу дотронуться до трупа брахмина? Да и за все восемь благ мира не соглашусь, ты что? Я бедный человек, но, если тебе страшно, можешь переночевать у нас, а утром пойдешь себе…
Чандри молча повернулась и снова выбежала на улицу. Что делать? Куда толкнуться? Одна мысль жгла ее: оно гниет, то, что лежит там в доме, гниет, смердит, раздувается. Это не Наранаппа, с которым она спала. Не брахмин. Никто. Труп. Гниющий, смрадный труп.
