Своеобразный романтизм вангоговского восприятия и теперь сказывается на его интерпретации цвета, который является прежде всего способом материализации восприятия, а не элементом пространственного построения. Это — его отличие от импрессионизма, которое определит его дальнейший путь, противоположный пути другого великого «ученика» импрессионистов — Сезанна, хотя их обоих не без оснований называли «ранними апостолами антиимпрессионизма» 35.
Сезанн приходит к централизации всех проблем живописи вокруг идеи цветового пространства, которое, однако, не является аналогом среды, как у его учителей. Оно — основа бытия, реализующаяся в живописном единстве формы и цвета. Ван Гог делает из импрессионизма в каком-то отношении прямо противоположный вывод. Он стремится, используя чистый цвет, создавать на полотне ту неповторимо вангоговскую живописно-материальную «субстанцию», которая в целом — и с точки зрения предметно-цветовой символики и с точки зрения ритма — являет собой «лицо» Ван Гога. «В импрессионизме пространство явно вытесняет материю» 36. У Ван Гога «материя» явно вытесняет пространство.
Уплощение пространства — вот то особое, что говорит о своеобразии Ван Гога по отношению к его предшественникам, — как Делакруа, так и импрессионистам. Четырехугольное поле картины — это экран, стоящий между его эмоциями и натурой, который принимает на себя поток его чувств и динамику которых «зашифровывает» его скоропись. Эта тенденция зарождается в вещах парижского периода, еще более заметно проявляясь в работах, написанных летом 1887 года. Стремление сконцентрировать силу цветовой выразительности на поверхности холста, активное нежелание идти вглубь и строить композицию по принципу прямой перспективы или цветового рельефа заметно во многих пейзажах этого цикла.
Целая серия картин, называемых «Под деревьями» (F305, F307, F308, F309a, Амстердам, музей Ван Гога; и др.), «Цветущий каштан» (F270a, Амстердам, музей Ван Гога,) «Парк весной» (F362, Ларен, Нидерланды, собрание Р. Ф. Фольц), а также некоторые портреты и натюрморты выявляют эту вангоговскую тенденцию. Перечисленные пейзажи представляют собой фрагменты земли, густо заросшей травами, стеблями и стволами деревьев и заполняющей плоскость холста не вглубь, а по поверхности. Благодаря густоте и материальности живописи эта поверхность наделяется экстенсивными свойствами. Такими же «кусками» природы, втиснутой в раму и заполняющей плоскость сверху донизу, фактически без членения на планы, являются и такие вещи, как «Берег реки весной. Мост Клиши» (F 352, Техас, частное собрание) или «Поле пшеницы с жаворонком» (F310, Амстердам, музей Ван Гога). В последнем трепещущая и волнующаяся на ветру стена пшеницы задерживает наш взгляд, не пуская его вглубь, что подчеркивается полетом крошечного жаворонка, взмывающего вверх, чтобы застыть в победной песне, и в то же время сосредоточившего в себе, как в главной точке поверхности, эту экстенсивную силу изображенного пространства. Этот прием выведения пространства «наружу» связан с намерением художника внушить зрителю то же чувство слиянности с полной жизни и соков природой, которое воодушевляет и его. Сплетая свои тяжелые красочные структуры, располагающиеся вдоль плоскости, и заслоняя этими благоухающими куртинами задний план, Ван Гог достигает искомого эффекта сжатия пространства.
