Красноармейцы | страница 19



— Там наверху, на небе, верно фашисты сидят, — острят курсанты. И действительно, дождь старается помешать натянуть палатки.

Еще час — и в лагере забелели палатки. Началась лагерная жизнь с ее радостями и трудностями. Лагерь ожил.

Бой с «небесными фашистами» длился всю неделю… Но курсанты отбивали атаки холода. Строили лагерь, окапывали, таскали дерн, украшали свои летние квартиры.

На большой дороге, где зажигали костер, собирались бойцы… Чувствовали себя будто в походе. Кто-нибудь начинал рассказывать, а другие слушали. Потом прорывалась песня:

Живо, живо, коммунары!
В бой пойдем мы, как один!
Власть советов капиталу
никогда не отдадим!

Одну песню сменяла другая… Догорал костер, и на лица бойцов, плотно окружавших его, ложился багровый отблеск.

Спортгородок

Огромный луг раскинулся перед лагерем. На луг тот мы ходили заниматься и отдыхать после занятий. Забыты уж дни дождей и ненастья. Жарко палит солнце. Хорошо растянуться во весь рост на зеленой траве.

На лугу устроен спортгородок. Поставлены заборы, выкопаны ямы, через рвы проложены бревна. Задача наша — суметь пройти спортгородок в полном походном снаряжении. А походного снаряжения у нас теперь порядочно: винтовка, скатка, лопатка, противогаз, мешок, гранатная сумка. Куда только ни навешиваем мы разных вещей! А Дыркина из-за них даже разглядеть трудно. Прямо не человек, а вешалка.

И вот во всем этом надо проходить рвы по бревну, перелезать через заборы, пролезать под проволочными заграждениями.

Особенно тяжелы были для нас забор и бревно…

Вот Капернаут бежит во всю прыть. Добежит до забора и… баста. Не взобраться Капернауту на забор. А ежели взберется — не слезть ему ни в жисть. Так и сидит на заборе верхом мрачная капернаутовская фигура.

— Капернаут, другим место освободи…

— Не могу. Не осилю.

Много трудов было положено, пока научили Капернаута перелезать через забор.

Еще хуже дело обстояло с бревном. Задача была — пройти через ров по бревну. Храбро ступали мы на бревно и, дойдя до середины, не выдерживали равновесия и тяжело плюхались в ров. «Героем бревна» был Нейфельд. Двадцать раз начинал он переходить ров и… неизменно, дойдя до середины, срывался.

— Нейфельд, — говорил начальник команды, — а что, если бы под вами не ров без воды был, а поток горный…

— Не выходит, товарищ начальник, — жаловался Нейфельд. И опять начинал сначала.

А мы-то издевались, мы-то посмеивались, и горе было тому насмешнику, кто сам потом срывался с бревна. Лучше было ему не выходить изо рва… Засмеют…