Адриан оставил мой вопрос без ответа, лишь слегка кивнув, что, видимо, должно было означать, что она в добром здравии.
Наконец, он повернул голову и с какой-то грустной усмешкой посмотрел на меня.
— Ты скучаешь, правда? По настоящему воздуху, по истинному шелесту ветра. По возможности в действительности посмотреть на море вблизи, а не просто…из клетки.
Я старательно пытаюсь скрыть свое удивление, но вряд ли у меня получается. Мне всегда казалось, что принц наслаждается жизнью во дворце — охота, прислуга, хорошая еда, роскошные комнаты и океан перспектив. У него было все, о чем обычные жители Лакнеса могли только мечтать, а он называет свое безбедное существование клеткой? Я подавляю ответную усмешку и тихо говорю:
— Я привыкла наслаждаться всем этим с моими родителями. Без них меня не особо вдохновляет мысль даже смотреть на море.
— Что ж, — вздохнул он, — а вот у меня никогда не было возможности всем этим насладиться. Когда я выходил на улицу меня сразу узнавали. Я пытался посидеть у причала, но все вокруг глазели на меня, а Хранители стояли прямо за спиной. Я ведь даже на охоту никогда не мог поехать без сопровождающих. Мне всегда не хватало одиночества.
На секунду я позволила себе воспользоваться нашей неожиданной близостью, чтобы сказать ему правду.
— Простите, принц, если мои слова прозвучат жестоко, но, возможно, вы правы. Простите, но, быть может, одиночество вам бы действительно не помешало, чтобы сблизиться со своим народом.
Он поднимает глаза к потолку, и, к моему удивлению, начинает размеренно смеяться. Я ожидала, что он вышвырнет меня из комнаты и сообщит, что я провалила очередную проверку, которую он устроил, но он меня удивил.
— Знакомая история. Так мне говорят все, — хмыкнул он. — Я прекрасно знаю о своей репутации. До недавнего времени меня интересовала только охота и, признаюсь, я доставлял отцу немало хлопот.
Я подошла ближе и присела рядом, приглашая его продолжать.
— Я всегда знал… — он помолчал, но все же собрался с мыслями и произнес: — всегда знал, какой будет моя судьба. Я мог лишь гадать, с какой именно принцессой меня обручат, но это было неизбежно. В моем случае, любовь — непозволительная роскошь. Только не начинай плакать, — усмехнулся он, глядя на меня.
— Да нет, — я пожала плечами. — Вы будете удивлены, принц, но любовь — это для всех непозволительная роскошь.
— Даже для обычных людей? А на вас-то какие наложены запреты?
— Наверное, только общественные, — вздохнула я. — Мы пытаемся найти более выгодную партию, чтобы у нас был хлеб. Впрочем, как и вы. Я думаю, что многие из нас…в конце концов просто смиряются с достойным и хорошим человеком. Мне говорили, что головокружительная любовь не подходит для быта.
