— Король был женат дважды?!
— Хм… да. Первый раз за семь лет до рождения Истара. Она была сталавийкой. Не принцесса, какая-то мелкая аристократка, зато амбиций хватило бы на всю королевскую семью. За те две недели, что наше посольство находилось в Сталавии, дядя успел влюбиться в нее, и в Дастар они вернулись уже вместе. А через полтора года Таникай возвратилась на родину с щедрыми отступными.
— Но почему? — История получилась короткой, но заинтриговать меня успела.
— Я тоже спросил его когда-то. А дядя ответил, что она была хорошей королевой и потрясающей любовницей, но так и не смогла сделать того, что он в первую очередь ждал от жены.
— И чего же? — замирая от того, что могла предложить в этом контексте фантазия, поторопила я.
Ирвин улыбнулся краешками губ. И бросил, отворачиваясь от меня обратно к дороге:
— Стать ему другом.
Сначала я даже не нашлась, что ответить. Явно же, что мне здесь не просто так сказочки про короля рассказывают. Этакий намек с подтекстом: «Делайте выводы, лайди». Только вот не кажется ли глубокоуважаемому супругу, что дружба — не та дверь, которая открывается лишь в одну сторону? А его поведение я могу трактовать, как угодно, но отнюдь не как желание подружиться.
— Даже не думала, что я настолько отстала от жизни, — призналась я наконец.
Ирвин вновь повернул голову в мою сторону:
— О чем ты?
— Ну, наверное, о способах «подружиться». Я-то до сих пор по наивности считала, что в первую очередь нужно обоюдное стремление и расположение к этому, а оно вот как получается… Не подскажешь, а что сначала полагается — презрением окатить или предложить прогуляться до кровати, а то я что-то запамятовала… — Нет, подвеску я все-таки зря не надела. Контролировать язык удавалось как-то ну совсем плохо. Но заслужил ведь, заслужил! Так пусть получает теперь. Тем более что не эмоции же я на него вываливаю, а одни лишь голые факты.
Кажется, теперь временно онемел Ирвин. Но сориентировался быстрее, чем я.
— Я же извинился.
— Кажется, где-то это уже слышала… Во-первых, извинился ты не за это, во-вторых, все равно продолжал вести себя тем же образом, за который извинился. Стихийникам логику в академии совсем не преподавали или ты занятия прогуливал? — Получалось, что хамила почти в открытую теперь я, но пожелание самой себе — быть умнее и промолчать уже не работало. Разобраться и высказать все наболевшее хотелось вот прямо здесь и сейчас, не оттягивая еще дальше. Я даже руки машинально на груди скрестила, перестав цепляться за такар.
