Мария услышала конец разговора, но решила подавить в себе эмоции и не отвечать на дерзости Алины, тем более что хорошо знала, как та себя обычно ведет, но все-таки расстроилась: «Вот дура, сама петь не умеет, а еще критикует меня! Чья бы корова мычала!» – подумала она. В этот момент хор запел Херувимскую, и Мария слегка отвлеклась на песню. Она старалась больше не смотреть в сторону Алины, а перевела свой взгляд на отца Амвросия.
Он служил по-особенному. Создавалось впечатление, что служба проходит на небесах, что батюшке помогают не люди, а ангелы, да и сам он – ангел. В храме стояла атмосфера настоящей нерукотворной веры. Веры небесной, не земной. Так вот служил отец Амвросий. По-особенному.
В какой-то момент службы Мария вся наполнилась благодатью и на глазах появились слезы. Она была по-настоящему счастлива. Как вдруг до ее ушей опять донесся голос Алины, обращенный к одному из солистов:
– Я же говорю вам, что не тянет эта Мария, ну, с детьми которая. Ну, не тянет, и все тут! Будете вы со мной спорить еще!
– Тише-тише, служба же идет. Потом давайте это обсудим.
– Нет, вы должны со мной согласиться, – не унималась Алина.
Марию словно ударили мешком по голове – обида подступала к горлу и на глазах появились слезы. В этот момент хор взорвался всеми голосами, наполнив храм небывалым по красоте звучанием. Это была ее любимая часть службы, и она старалась петь, как могла. Ее голос был на пределе своих возможностей. Вдруг внутри, в горле что-то запершило, защекотало – ком обиды, созданный Алиной, дал о себе знать. И голос Марии задрожал, ноты стали путаться, она сбилась и стала петь не в такт. Это заметил даже отец Амвросий.
Как только закончилась партия, Алина повернулась к регенту и стала говорить так, чтобы слышали все певчие:
– Нет, ну я же вам говорила! Эта Мария…
Не успела она закончить, как Мария подскочила к ней, схватила за кофту и прокричала:
– Еще одно слово, и я тебе вот этим кулаком, – она сжала руку в кулак и замахнулась на Алину, – между глаз врежу! Привыкла, что тут тебе никто не возражает! Сама петь не умеет! Ты меня поняла?!
Алина от испуга спрыгнула с клироса и выскочила из храма как ошпаренная. Регент стояла с открытым ртом, не понимая, как дальше себя вести. Отец Амвросий от неожиданности выронил крест.
Следующую исповедь измученная Мария, сожалеющая о своем поступке всю неделю, начала с рассказа Амвросию о том, как жестоко обошлась с Алиной в прошлый раз. Но Амвросий аккуратно остановил ее, улыбнулся и сказал, что тот случай грехом не считает и исповедовать его вовсе не нужно. Напротив, подчеркнул он, некоторые несознательные чада не понимают обычного языка, и с ними по-другому нельзя.
