Принцесса науки | страница 14



— Все это влияние моды, — сердито выговаривал генерал жене. — Анюта совсем голову потеряла…

Недовольство Корвин-Круковского было вполне обосновано. До Палибина, хотя и с опозданием, стали доходить различные веяния, охватившие молодежь 60-х годов. Особенно остро стал вопрос «отцов и детей», вопрос семейного разлада между старыми и молодыми. Мало оставалось дворянских семей, где дети не ссорились бы с родителями по вопросам чисто теоретическим, абстрактного характера. «Не сошлись убеждениями» — в то время этого было достаточно, чтобы дети и родители окончательно порывали друг с другом.

Дети, и особенно девушки, стали уходить из родительского дома. То и дело до Палибина доходили вести: то у одного, то у другого помещика дочь убежала за границу учиться, а то и в Петербург, к «нигилистам».

Ползли упорные слухи, что в Петербурге появилась какая-то коммуна, в которую принимают молодых девушек, желающих покинуть родителей. И что будто молодежь обоего пола живет там совсем без прислуги, а благородные барышни собственноручно занимаются хозяйством. Возмущенное старшее поколение только одного не понимало: как терпит полиция такое безобразие?!

Надо сказать, что такая коммуна действительно существовала. Была она основана в Петербурге на Знаменской улице писателем-демократом В. А. Слепцовым и носила название Знаменской коммуны.

Молодежь зачитывалась серьезными статьями. Из рук в руки передавалась статья революционного демократа М. И. Михайлова «Женский вопрос», в которой утверждалось, что женщина равноправна с мужчиной в образовании и труде. Учиться, получить новые знания, чтобы потом идти служить народу и помочь родине выйти «из мрака невежества к просвещению», — вот что занимало умы передовых женщин и девушек.

Эти вредные идеи проникали во все уголки страны, достигли они и Палибина.

А тут еще польское восстание 1863 года привлекло к себе всеобщее внимание. Вокруг имения Корвин-Круковских находилось немало имений польских помещиков. Многие из них были причастны к восстанию и поэтому вынуждены были уехать за границу. В доме Корвин-Круковских как бы образовались две партии: против поляков — монархически настроенная гувернантка мисс Смит, за поляков — учитель Иосиф Игнатьевич Малевич. Генерал запрещал вести в своем доме разговоры о политике при детях. Но они знали о всех перипетиях борьбы и, разумеется, были на стороне повстанцев. Трагическая судьба вождя восстания, одного из деятелей тайного общества «Земля и воля», Зигмунда Сераковского, которого генерал Муравьев-вешатель приказал смертельно раненного доставить к эшафоту на носилках и повесить, потрясла всю передовую Россию. В Палибине, у обитателей которого было много друзей поляков, это событие переживали особенно сильно, и острее всех, пожалуй, Анна. Соня также как могла выразила свой протест. Назначенный генерал-губернатором Северо-Западного края М. Н. Муравьев-вешатель прислал в Витебскую губернию полковника, которого С. В. Ковалевская в своих «Воспоминаниях о польском восстании» называет Яковлевым.