— Мне тогда, может, тоже пачку "Феназепама" сожрать, чтобы хоть в чем-то на неё походить? — сорвалась я и едва не выронила скользкую чашку из рук.
— Ева, — без единой капли строгости протянул отец. Его глаза, серые, тусклые, уставшие, давили на меня упреком, — за что ты так со мной? Неужели ты ни капли меня не любишь?
Нет, папа, тебя люблю. Себя вот — не очень.
Я предпочла промолчать, а он опять начал выявлять причину моей холодности, несмотря на то, что я оставалась партизаном:
— Может быть, я покупаю тебе мало всяких женских штучек? Или у тебя нет того, что есть у остальных подростков?..
Матери у меня нет. Это точно.
— Мне кажется, ты слишком на мне зациклен, — покачала головой я, вытирая мокрые руки о кухонное полотенце. Затем я закрыла кран. — Ты никогда не думал переключить внимание на кого-то другого?
— Что ты имеешь в виду? — папа удивился. На секунду мне показалось, что щёки его порозовели от смущения. Действительно, если задуматься, то за шестнадцать лет я не знала ни об одной его женщине. Они вообще, интересно, были?
— Здесь ты — трудный подросток или я? — мои руки ловко расставляли посуду в сушилку. — Ты понимаешь, о чем я.
— Я вовсе не считаю тебя трудной…
Ну, конечно. А книжка «Как понять трудного подростка» у тебя на столе лежит для красоты?
— Не уходи от темы.
Чайник щёлкнул, и в тот же момент в кармане папиных брюк завибрировал телефон. Вольным жестом родитель наполнил чашку кипятком, бросил туда пакетик с чаем и, покачав головой в мою сторону, удалился в свою комнату. Интересно, книжки об общении с трудными взрослыми у него не завалялось?..
3. Ева и кофе со вкусом легкого шока
— Ева, тебе чай взять?
Я насупилась, спиной прижавшись к стене. Напротив меня, пожёвывая жвачку и бессмысленно листая ленту «Инстаграма», сидела Рита. Я бы с удовольствием сказала, что румяна кирпичного цвета ей не идут — будто о гараж щеками потёрлась, — но мне было решительно всё равно, как она выглядит. Имело ли смысл сотрясать воздух?
— Да, без сахара, — крикнула я Маше, наблюдая, как локтями та расталкивает младшеклассников.
Через несколько минут брюнетка принесла три стакана, и, отпив из своего, я едва не поперхнулась: горло обжёг приторно-сладкий вкус общепитского пойла, который ещё и чаем называть не брезговали. Мгновенно я откашлялась и отодвинула от себя завтрак.
— Да, Ева, тут не кафе, — пожала плечами Рита, так и не оторвав взгляда от экрана. Затем она извлекла изо рта жвачку и без зазрения совести залепила ее под табурет, на котором сидела.
