— А следующий раз когда можно прийти?
— Как? Ты хочешь со мной еще раз?
— Конечно.
— Так тебе тоже было со мной хорошо?
— Очень.
— Правда? Значит я тебе нравлюсь?
— Нравишься.
— А я красивая?
— Конечно!
— Ну моя радость, дом мой для тебя открыт всегда. Кроме дней, когда я на работе. Честно скажу, мне ни с кем не было так приятно, как с тобой…
Разговор плавно перетек на житейские темы. Маринка пожаловалась: в доме не хватает мужских рук, а многое давно требует починки… С помощью одной лишь отвертки Димка ей исправил заедающую педаль ножного привода швейной машинки, вызвав в Маринке неподдельный восторг. Затем сам обратил внимание на разболтанный штепсель утюга, без которого портнихе — никак. И той же отверткой подтянул контакты в настольной лампе, имевшей привычку потухать в самый неподходящий момент.
Гордый и радостный, он возвращался домой. Пусть прохожие и не догадываются о причинах его приподнятого настроения. Вот и свершилось: у него теперь тоже своя девушка. Он сегодня стал мужчиной. И повторял испытанные на себе слова Радищева: разница в годах совершенно не важна для счастливой любви…
И не глядел на девчонок-сверстниц, попадавшихся ему навстречу. Маринка ему сейчас казалась самой лучшей на земле.
Они стали встречаться регулярно. День-два и Димка, одержимый желанием, бежал к подруге, где оба с ходу занимались любовью до полного изнеможения. Они стали даже изобретать разные позы, приемы, уловки, чтобы усилить ощущения и продлевать удовольствия. А насладившись, как все возлюбленные пары, стали ходить на прогулки. В парк, в кино, и еще просто так, побродить вдвоем. Они отдыхали на озере, в том же самом месте, где тогда встретился Радищев… Но теперь его сверстницы, прежде драпавшие наутек, пристально и жадно глядели на парня, плененого объятьями великовозрастной дамы. И при случае кидали в Димку камешки. Маринка даже стала его ревновать и больно щипала, если ей казалось, что он посматривает на чужих девок…
В жарких обьятьях любви отпуск незаметно подошел к концу.
Потом наступила осень. Снова начались занятия в институте. Они привыкши встречались. И вдруг однажды Маринка предложила:
— А переходи ко мне жить. Твои бабки ведь совсем тебя заклюют и свихнут. А рядом со мной тебе и спокойней будет, и учиться станет легче.
Он раздумывал: согласиться или нет. С одной стороны — против: слишком тяжело и не привычно было бы переселиться в хату, напрочь лишенную каких-либо удобств. Да и ездить на работу оттуда выходило бы намного дольше. С другой стороны — за: он готов был лететь куда угодно, когда мать принималась терроризировать своими абсурдными нравоучениями.
