И ловко ткнули пальцем ему прямо в солнечное сплетение, невесть как попав во мраке в самое больное место. Димка на мгновение отключился; в этот же миг они исчезли.
… Он поднялся не жив не мертв в квартиру. Cдавленный страхом, не смог промолвить ничего… Мать поняла и без слов, и сразу рванула к соседке бабе Маше — единственной на этаже хозяйке телефона. Она обзванивала все отделения милиции, дозвонилась до начальника смены УВД по городу, до дежурного горкома партии… Даже как-то умудрилась узнать телефон приемной КГБ.
От ее воплей, прорывающихся сквозь соседскую дверь, дрожала вся лестничная клетка "хрущевки" с первого по пятый этаж; сей глас, действительно, казалось подымет весь город… Впрочем, не прошло и полчаса, как прибыли двое бравых сотрудников угрозыска. И принялись у дрожащего Димки брать показания. Выспрашивая даже о не имеющих отношения к драке событиях, и о том, чего представляет собой его мать, и какую должность занимает.
Давясь страхом, он мучительно все припоминал. С его слов один писал протокол, другой пытался малевать от руки фотороботы разбойной троицы. Для "полного прояснения картины случившегося" взяли "интервью" и у Гришки; да "успокоительно" побеседовали с бабушкой. После чего клятвено заверили:
— Больше никого не бойтесь. Все меры будут приняты.
Неизвестно, это ли повлияло или нет, только на следующий же день злополучную дискотеку закрыли. Окончательно и навсегда. И троицу ту больше никто не видел. Говорят, все-таки посадили…
Но бояться Димка все же не перестал. Нет, пожалуй, страх ему нагнетала собственная мать. Позвонив Кириллычу, поставила ультиматум: полная отмена вечерних смен, или сын увольняется.
Кириллыч, успевший привыкнуть к смекалистому и всегда безотказному лаборанту, без колебаний вынужден был согласиться. И потом много недель бабушка вместе с остальными приподъездными сиделками встречала парня и с работы, и из института. Подзывая каждый раз на помощь дворника, с лопатой наизготове. Либо Даню
— слесаря с разводным ключом…
Шло время. Осень с каждым днем наступала, все раньше и раньше сгущались сумерки. Последние листья, скрюченные ночными заморозками, опадали с деревьев. Димка по-прежнему ходил на работу, посещал в институте установочные лекции. Дома и на работе в свободное время сочинял контрольные и рефераты. В жизни было без перемен: серо, полого и обыденно.
Раны зажили, кошмар избиения тоже отступил. Но белокурая Вика часто снилась, да и днем нередко возникала перед глазами.
