— Если бы я смогла освободить дюжину резчиков, наборщиков и помощников для работы, то от трех до четырех недель. Могу я забрать акварели в студию? Это поможет предотвратить обсуждение того, почему я вернулась.
— Безусловно. — Он начал сворачивать их в трубку. — Я поднимусь вместе с вами.
* * *
Когда мы уединились в лифте, мистер Тиффани пробормотал:
— Он свалял дурака, что упустил вас.
«Вам тоже никогда не надо было отпускать меня, — подумала я, — но теперь это не имеет значения. Мы вернемся к совместным делам, ощущая утонченное удовольствие от работы каждого».
Это оказало мне поддержку в моем воссоединении с девушками. Я представляла, как это выглядело для них — я была сброшена на три ступени вниз с пьедестала почитания. Во всяком случае, это было мое личное дело, хотя оно и станет некоторое время представлять собой лакомый кусочек для пересудов. Если бы я могла последовать совету подушки никогда не оправдываться, то мне было бы легче сохранять свое достоинство.
Оказавшись в женской студии, мистер Тиффани постучал тростью. Девушки оторвались от работы, и он жизнерадостно воскликнул:
— Посмотрите, кто вернулся к нам с новым большим проектом!
Он немедленно начал разворачивать акварели на больших рабочих столах, прилагая все усилия к тому, чтобы задушить в зародыше все вопросы и вовлечь работниц в обсуждение витражей. Элис, должно быть, уже подготовила девушек, потому что именно после того, как он бросил на меня ободряющий взгляд и удалился, Минни Хендерсон, воплощение английской сдержанности, выпалила:
— Мы так рады, что вы вернулись!
Эйфорически возбужденное стадо из тридцати трех агнцев рванулось обнимать меня, некоторые шептали слова сочувствия. Агнес взирала на все это с расстояния, по крайней мере с довольным выражением лица.
По мере того как новость распространилась, люди из других отделов останавливались, чтобы перекинуться словечком-двумя со мной. Мистер Митчелл, управляющий фирмой, небрежно бросил:
— Приветствую.
Надо полагать, мистер Тиффани придал несколько иной оттенок всей этой истории: «изменение планов» вместо «покинутая полоумным». Господь благослови его за это. Джо Бриггз расплылся в улыбке от удовольствия, что мы опять можем заняться вместе нашей работой над мозаикой. Фрэнк так и повис на моем рукаве, пока я не нашла ему другое занятие. Такой милый паренек. Несмотря на совершенно ясную картину его чувств, мне хотелось бы общаться с ним словами вместо пантомимы.
