Я вышла на причал и уставилась в воду, стыдясь ужасной мысли. На песчаном дне виднелись только водоросли. Я посмотрела с другой стороны причала, получила облегчение, ничего не заметив, и пошла дальше, стараясь как следует разглядеть прогуливающихся постояльцев. Я исходила весь участок «Кей-парка», прошлась вдоль нескольких особняков за ним, заглядывая между ними в лес и в воду рядом с пешеходной тропинкой. Все, что я обнаружила, — покинутое птичье гнездышко, упавшее с дерева, некогда свитое с любовью, а теперь брошенное в беспорядке после спешного побега.
Когда я вернулась, мистер Кей работал на борту своей лодки.
— Имелся ли у него повод уйти в лес? — спросила я с причала.
— Только набрать лесных фиалок для вас.
— Там есть медведи?
— Изредка встречаются.
— Волки?
— Да. — Он отвлекся от работы и взглянул на меня. — Пойдите в дом и хорошо пообедайте. Я посмотрю в конюшнях, наружных службах, а потом мы вместе с вами поплывем на поиски на маленьком баркасе.
После обеда мы объехали все озеро, не пропустив ни одного человека, заглядывая в крытые сараи для лодок и на лодочные станции, справляясь в других гостиницах. Мы вернулись, не узнав абсолютно ничего.
— Что он сказал вам, уходя?
— Что собирается что-то принести, сюрприз. И что тотчас же вернется.
Изумление отразилось на лице мистера Кея.
— Надо ехать в город.
Мы уселись в его двуколку, запряженную кобылой. Никто не видел Эдвина ни в магазине, ни в почтовом отделении, ни в местном управлении, ни в банке, ни в парикмахерской. Мы даже зашли на местный склад льда.
Я углядела небольшой магазин ювелирных и ремесленных товаров, явно не принадлежащий «Тиффани и Ко». Конечно! Сюрприз! Я справилась там, и результат оказался обескураживающим.
На железнодорожном вокзале начальник станции потребовал от меня описание наружности. Я была подавлена тем, как мало могла сказать.
— Черноволосый. Высокий.
Мистер Кей дополнил:
— Очки в золотой оправе.
— Но он ушел без них. — Меня испугала их встревоженность, когда они осознали, что Эдвин ушел в спешке.
— Какой возраст, миссис Уолдоу?
Еще один повод для моего смущения. Я не знала точно. Мне только было известно, что он на пару лет моложе меня.
— Тридцать три года.
— Во что он был одет?
— Белая рубашка. Коричневые брюки. Ни жилета, ни сюртука. Коричневые туфли.
— У него было что-то в руках?
— Не думаю.
Начальник станции посовещался с носильщиком.
— Никого. Никого с такой внешностью.
— Не думаю, что он уехал на поезде. Ему становится дурно в поездах.
