Я указала рукой в сторону кухни.
— Идем.
Прошла вперед, а Богдан следом за мной. Войдя на кухню, он выдвинул стул и присел на него, а я наполнила чайник водой и поставила его на плиту. Достала две чашки с блюдцами и чайные ложки, поставила их на стол. Все это время я чувствовала его взгляд на себе, но он молчал.
— Приехав вчера домой, я обнаружила, что у меня полные шкафы и холодильник еды, — сказала я ему и покачав головой добавила: — Не стоило этого делать.
Богдан пожал плечами.
— А я думаю, стоило, — сказал он твердо.
— Спасибо. — Я опустили глаза.
— Не нужно. — последовала пауза. — Прости меня.
"Что?"
— За что? — удивленно спросила я, уставившись на него. В его взгляде читалась вина. Но почему?
— За то, что тогда так ушел и больше не наведывался к тебе. Мою сестру по скорой доставили в больницу. Я очень переживал. Она могла потерять ребенка. Поэтому я просто обязан был быть там. Но сейчас все наладилось. На протяжении этих недель, я работал за всех нас и у меня просто не было возможности.
Я стояла чуть не разинув рот от услышанного. Конечно, я не винила его ни в чем и не обижалась. Но хотела знать что случилось. И вот теперь, когда я знаю, то ничуть не удивлена его реакции в тот день. Скорее всего и сама поступила бы так же.
— Понимаю тебя. Все хорошо, — успокаивающе сказала я. — Будешь бутерброд или печенье? — предложила, желая сменить тему и отвлечь. Что, похоже, получилось. Волнение исчезло и выражение лица моего собеседника сменилось на более спокойное и, быть может, беззаботное.
— Печенье, — сказал он и улыбнулся.
Я кивнула и повернулась к шкафчику. Достала с полки пару упаковок дорогого печенья, которое обнаружила вчера, но не решилась попробовать. Открыла и выложила печенье на красивую тарелочку. Закипел чайник, и я залила кипяток в заварник, в который предварительно насыпала чая. Спустя некоторое время разлила чай по чашкам и села за стол напротив Богдана. Предложила ему сахарницу и, когда он сыпал сахар, мимолетно любовалась ним. Зрение не полностью вернулось ко мне, но я уже с большой уверенностью могла судить о том, что этот мужчина красив. Что в купе с его доброй душой, способной на благородные поступки, делало его в моих глазах принцем на белом коне.
"Не влюбись" — шептал разум. И я прекратила пялиться.
— Как ты себя чувствуешь? — спросил Богдан.
— Хорошо. Благодаря тебе.
Он кивнул.
— Хорошо. Тошка скучал по тебе. Но он бесспорно теперь будет скучать по Жорику — они сдружились.
