Пока я сижу, не решаясь поставить точку, мне вдруг вспоминается, как Ганнибал иногда говорит мне:
«Сиди, сиди! Именем твоего отца заклинаю: не вставай, когда я вхожу к тебе в палатку».
Именем моего отца! Я вижу его перед собой и не знаю, какими словами было бы правильно воздать ему должное и выразить своё сыновнее почтение. Перед моим взором предстаёт интриган с длинным мягким носом и быстрыми, близко посаженными глазками. Он трусоват и склонен к брюзжанию. Я бы попал в Испанию гораздо раньше, если бы отец раз за разом не взвешивал приглашение Ганнибала на своих замысловатых весах, имя которым — крайняя подозрительность и хитроумнейшее закулисное политиканство. Почему нужно использовать меня в политических целях?
Мой отец — член совета старейшин. Всю свою жизнь он стремился занять всё более и более высокое положение. Некоторое время он входил в Совет тридцати[53], опору карфагенской олигархии, в лидерах которой нередко бывал сухопутный пират Ганнон Великий[54]. Проводимая советом политика почти всегда противоречит финансовым интересам отца. На самом деле ему следовало бы поддерживать активную экспансию, которую отстаивают Баркиды. Основные занятия старика — торговля с заморскими странами и судостроение — только выиграли бы, поддержи он это семейство. Однако сие идёт вразрез с его убеждениями. Ему по сердцу чистой воды консерватизм, так что вся слава и популярность Баркидов в политическом отношении зиждется по большей части на демократических слоях народного собрания. Вот такая история.
Некоторое время тому назад властолюбивое тщеславие отца нацелило его на судилище под названием Совет ста четырёх, который осуществляет надзор за политическим правопорядком и ещё совсем недавно обладал полномочиями приговаривать к распятию неугодных генералов (теперь их снимают с должности и более не допускают к власти). Пробиться в этот совет отцу так и не удалось. Тогда он направил свои усилия на другие органы. Различные административные управления возглавляются у нас комиссиями из пяти человек. Время от времени он не мытьём, так катаньем проникает в одну из них.
Впрочем, теперь, на склоне лет, вожделенной мечтой отца стало попасть в суффеты, которые вообще-то избирались народным собранием, но которых выдвигали и утверждали высшие должностные лица. Суффетами назначали двух «мудрецов» сроком на один год. Для отца это означало: многие годы подряд сплошное расстройство и разочарование. Он с удовольствием берёт на себя власть де-юре и завидущими глазами посматривает на Баркидов, обладающих властью де-факто.
