— Для меня ты не рабыня, — возразил я.
Она кивнула.
— И тем не менее, — ответила она серьёзно. — Это непреодолимая преграда, царевич.
Она снова смолкла, о чём-то задумавшись.
— Есть вещи, о которых не говорят, — заметила она тихо, потом подняла на меня глаза, и мне показалось, что она намеревается взглядом определить глубину моей души. — Хотят, чтобы завтра я получила новое имя. У вас принято, чтобы это имя выбирал господин. Как ты будешь называть меня?
Она снова испытующе посмотрела на меня. Глаза её были прозрачными, как хрусталь. А на губах играла полуулыбка.
— Ты родом с Нила, — ответил я. — Бога этой реки вы называете Осирисом. Он был женат на своей сестре Исиде и считается богом плодородия. Ты мне — как сестра, поэтому ты — моя Исида. — Я горделиво посмотрел на неё. — Ты мне очень нравишься, поэтому я, может быть, сделаю из Исиды Изу. Ещё красивее было бы имя Айза, оно звучит загадочнее. — Я встал и провёл рукой по её длинным тёмным волосам. — Да, раз уж ты моя Исида, моя Иза из Египта, я буду звать тебя Айза. Такое имя тебе нравится?
— Иза, Айза, Египет?
Шита сияла от счастья; она приблизилась ко мне и подставила губы.
Когда мы оторвались друг от друга, нас обоих немного шатало, словно мы находились в состоянии какого-то опьянения, которое лишало нас рассудка.
— Я рада, — счастливо вздохнула она и вновь подставила мне тёплые губы. — Я охотно осталась бы с тобой навсегда, — вздохнула она, — однако ты царевич и когда-нибудь станешь царём. Правитель не должен открыто иметь дело с рабыней. Если он любит её, такая любовь возможна лишь под покровом ночи, а потом, потом он стыдится своей слабости. Я не хочу, чтобы ты презирал меня.
— Я никогда не причиню тебе страданий, — сказал я серьёзно.
Шита задумчиво кивнула.
— Ты говоришь правду. Сегодня — нет, и завтра — нет. А что будет через три года, через четыре или пять лет? Тебя станут добиваться многие девушки из благородных семейств, самые красивые Женщины будут готовы разделить с тобой ложе. Вскоре ты наверняка женишься, потому что тебе нужна царица, к тому же у тебя будет ещё несколько женщин. Совсем недалеко то время, когда мне придётся раскаиваться в том, что я любила тебя, или ненавидеть моих родителей за то, что они произвели меня на свет.
— Я всегда буду защищать тебя! — воскликнул я страстно.
— Всё течёт, всё изменяется, Минос, — сказала она боязливо, — ничто не вечно под луной.
— Пожалуйста, останься со мной, даже если я когда-нибудь, повинуясь желанию отца, буду иметь царицу.
