Приготовиться к смене галса!
Стрэтфорд Флинт шагнул к сыну, отбирая у него подзорную трубу.
— Ну, парень? Я жду объяснений.
— Я рассудил, что лучше будет...
— К чёрту твои рассуждения. — Он поднял к глазам тяжёлую медную трубу. — Чем больше человек засоряет свои мозги мыслями, тем меньше он начинает понимать. Ты, значит, поменял галс[19], надеясь, что я не проснусь, так? Впал в панику при виде французской шлюхи? Будь я проклят, если ты не дурак.
— Я не дурак и не позволю отменять мои команды, — бросил в ответ Хэйден Флинт, ощущая в себе холодную ярость.
Стрэтфорд хмыкнул и скомандовал, перекрикивая шторм:
— Истинг муро аур дамам! Выбирать шкоты[20]!
— Отставить! — выкрикнул разозлённый Хэйден.
Матросы игнорировали его. Стрэтфорд скомандовал:
— Поворачивай!
— Бхаро аргей! — заорал местный боцман, повторяя команду.
Пока «Удача» накренялась, меняя курс, Хэйден Флинт ощущал, как глаза отца пронизывают его насквозь, обнажая душу, лишая его мужества. Душный предгрозовой воздух вокруг был плотен и насыщен электричеством надвигающегося тропического шторма. Влажная атмосфера под нависающими тучами становилась невыносимой.
— Прими штурвал у Куина и делай, что я велю.
— Я приказываю тебе сойти вниз!
— Бери штурвал, пока я не сбил тебя с ног!
— Я — На-Кхуда! И приказываю тебе сойти вниз!
— Ну, На-Кхуда, выбирай! — Стрэтфорд пригнулся, вынул черут изо рта и с отвращением сплюнул.
Хэйден молча, в жгучем гневе, отрицательно покачал головой. Он видел, как Калли безмолвно отвернулся. Мусульмане же внимательно наблюдали, поражённые неистовством старика.
— Недоумок несчастный! Берись за штурвал!
От унижения в Хэйдене вспыхнула неудержимая ярость. Впервые в жизни он в гневе поднял руку к лицу отца и уставил на него палец, как кинжал.
— Боже мой! Ты сам поставил меня На-Кхудой! А теперь выходишь на эту палубу и отбрасываешь меня прочь, как полное ничтожество! Я не позволю...
В глазах Хэйдена вспыхнул фейерверк. Его отбросило назад, и он осознал себя лежащим на палубе. На мгновение его мысли смешались, он попытался говорить, но не смог, и понял, что получил удар в челюсть.
— Вставай, парень! Вставай!
Рука отца тянула его за рукав, и он, шатаясь, поднялся на колени. Каждый раз всё оканчивалось именно так: его протест вышибался из него крепким, как железо, кулаком. Но не теперь. Боже мой, не теперь!
Стоя в двух ярдах от него, отец, посмеиваясь, повернулся к нему спиной. Хэйден прижал пальцы к окровавленным губам, голова звенела от ослепляющего гнева. Его пальцы в кровяных пятнах ухватили медный набалдашник рукояти пистолета и вырвали его из-за пояса. Он увидел, что Калли повернулся к нему, слишком поздно заметив это движение. Вслед за этим треуголка отца полетела в море, вместе с застрявшим в ней серым париком, и Хэйден понял, каким сильным оказался удар, который он нанёс по черепу отца рукоятью пистолета.
