Словоплёт | страница 10
Ну конечно, заковывали эту тварь на века, а что ещё может продержаться так долго, если не золото? Железо, даже добрая сталь, рассыпались бы ржой уже через пару сотен лет.
— То есть, ты помогаешь мне выбраться отсюда и убить моих врагов, а взамен я тебя освобождаю? — словно не веря своим ушам повторила Сантинали.
Но клякса молчала, выжидая.
— Нет, так не подходит. Вдруг ты убьёшь меня и всех моих соратников, когда мы выполним все части уговора?
— Я могу пообещать не причинять тебе вреда после того, как всё закончится.
— Как такой вариант: ты будешь служить верой и правдой мне и моим потомкам, пока мой род не прервётся по естественным причинам? А в обмен я освобожу тебя.
— Ты думаешь, меня здесь заперли из-за моих наивности и доброты, О'Сантинали? — прошипела клякса, и колдунья почувствовала, как кожу покалывает от разлившейся в воздухе ненависти. — Я лучше подожду, пока ты уснёшь, и съем твою душу. Уже недолго осталось.
— Я уйду из комнаты, тебе меня не достать, — дрогнувшим голосом предупредила колдунья.
— Я везде тебя достану, — в голосе кляксы послышалось предвкушение. — Многочисленные обвалы ослабили путы. Недостаточно, чтобы освободить меня, но достаточно, чтобы дотянуться до любого уголка подземелий и немного дальше. Как ты думаешь, почему стена, отделяющая мир живых от моих владений, стоит именно там, где стоит?
В комнате воцарилась тишина.
— У тебя, наверное, очень сладкая душа, — задумчиво добавила клякса. — Хотя признаю, жаль, что мы не можем договориться. Уж быстрее обвалы сделают своё дело, чем сюда ещё раз забредёт кто-нибудь, подобный тебе.
— На это уйдёт много времени.
— Уж поверь, я умею ждать. Мне не остаётся ничего другого, — клякса была на удивление болтлива. Возможно, всё это время она развлекала себя разговорами. Как ещё объяснить, что она до сих пор помнила, как говорить? — Кости моих врагов обернулись прахом, и сами воспоминания о них стёрлись в памяти живых и мёртвых. А я всё ещё здесь. Мы, ша, терпеливы.
— Ладно, какие у тебя есть предложения? — вздохнула Сантинали. Было что-то сумасшедшее во всём этом. Разговаривать с древней тварью. Торговаться. Слушать странные сентенции о «ша». Почему эта клякса всё время твердит о какой-то «крови ша»? И себя называет «ша». Может, именно поэтому эти горы называются Наран-Ша? Потому что здесь когда-то жили эти существа? Кажется, на каком-то из старых языков это название переводилось как «хребет лукавого», но не напутала ли чего Сантинали? Её никогда раньше не интересовала история происхождения географических названий и, как оказалось, зря. — Эй?