— Ты куда? — раздался голос Эрвейна, и он собственной персоной вышел из-за кустов.
Стремительно повернулась, желая наконец рассмотреть своего спасителя-спасённого. Раньше было не до этого: болели глаза, да и свет в камере не располагал к разглядыванию. Да, а он вполне мог бы быть героем одной из прочитанных мной книг! Красивое мужское тело — широкие плечи, узкие бедра, длинные ноги — напоминающее фигуры профессиональных пловцов. Чуть грубоватые черты лица, четко очерченные губы, серые глаза, с иронией глядящие на меня. Никакой смазливости, настоящая мужская красота, что всегда меня безумно привлекала. Волосы до плеч необычного оттенка — серебристые. Почему-то мне казалось, что должен быть брюнетом — может, из-за того, что его дракон черный? Он явно уже успел вымыться и переодеться, кожа и волосы были чистыми. Одет Эрвейн был в простые, явно домотканые штаны и рубаху, на ногах — короткие сапоги. Интересно, а где он чистую одежду взял? Он приподнял бровь и чуть улыбнулся, явно позабавленный моим изучающим взглядом.
— Хочу вымыться, — ответила я, смутившись, — я не привыкла ходить грязной. Жаль, что чистой одежды нет.
— Вообще-то есть, — хмыкнул Эрвейн, — пойдем, отведу к воде.
Оказалось, совсем недалеко пролегало русло неглубокой речки. Лес, в котором я очнулась, подступал почти к самому берегу, заросшему высокой травой. Подойдя к берегу, Эрвейн кивнул мне на сверток, лежащий тут же.
— Чистая одежда. И вот, — наклонившись, он поднял с земли и протянул мне небольшой кувшин и деревянный гребень.
— Что это? — спросила я, вертя в руках кувшин.
— В нем мыло, не самое лучшее, но какое есть.
Ура! Мыло, расческа, чистая одежда — большего сейчас трудно и желать. Эрвейн усмехнулся, видимо, мой восторг его насмешил, и произнес:
— Я буду на опушке. Мойся, здесь тебя никто не побеспокоит.
Удивительно, как все-таки могут радовать самые простые вещи! Вода из речки, мыло, пахнущее почти как хозяйственное (было такое в советские времена — коричневое и вонючее), деревянный гребень — вместо удобной ванны, пены, шампуней и бальзамов. Оторвав рукав от грязной тряпки, служившей мне рубахой, тщательно отстирала её и использовала как мочалку, оттирая лицо и тело от грязи. Пока мылась, заодно рассмотрела себя более внимательно. М-да уж… Грудь едва наметилась, в совокупности с худобой и общей нескладностью все указывало на то, что я нахожусь в стадии так называемого «гадкого утенка». Обычно подростки в нашем мире её проходят лет в 14, сколько мне здесь — неизвестно.
