Семен Семенович восхищался открытиями, ликовал по поводу новых изобретений, отчёркивал в газетах цифры наших достижений и на карте, висящей над постелью, аккуратно рисовал цветными карандашами новые лесополосы, водохранилища и каналы. Он радовался всему: большое и малое причудливо смешивалось в его восторженном воображении.
Жизнь каждый раз ошеломляла его и увлекала своими проявлениями все больше и больше.
Гребешков любил своё время, и в общем оно отвечало ему взаимностью.
И все эти недорогие часы, которые он сам неоднократно пытался чинить и налаживать, отмечали для него это быстрое, изменявшее его время.
Однако сейчас время свидетельствовало против него. Варвара Кузьминична ещё раз сделала перерасчёт лежащих настенных часов и часов с нимфой и окончательно убедилась в том, что легкомысленный Семен Семенович остаётся без обеда.
Этого она не могла допустить. Со вздохом сложила она в судок пересохшие котлеты и направилась в комбинат.
А Гребешков сидел в примерочной кабине и страница за страницей лихорадочно читал константиновскую рукопись.
Он был целиком поглощён чтением и ничего не замечал кругом. Он не слышал даже, как радом, за репсовыми занавесками его шатра-читальни, товарищ Петухов разворачивал борьбу за культуру и, как он сам выразился, «поднимал на новую ступень вопросы эстетизма».
Петухов появился в центральном салоне с графином из зелёного стекла, сделанным в виде толстого налима, который прочно стоял на хвосте и во рту держал наполовину проглоченного ерша. Ерша можно было брать за хвост и вынимать, откупоривая таким образом горлышко стеклянного хищника. Этот оригинальный графин был создан по эскизу скульптора Баклажанского для конкурса местной промышленности и недавно запущен в массовое производство. Петухов приобрёл на выставке экспериментальной продукции два таких графина: один он оставил в своём кабинете, а второй принёс сюда, в общий зал, и поставил на стол перед Машей.
—- Как вы считаете, товарищ Багрянцева, — спросил он, — должны мы проявлять заботу о посетителе или не должны?
— Конечно, должны, — кивнула Маша.
— Вот и я полагаю, что должны! А достаточно мы думаем в этом направлении? Нет, товарищ Багрянцева, в этом направлении мы думаем недостаточно!
И, указывая на колбу, оставленную Гребешковым на центральном столе салона, Петухов укоризненно покачал головой, после чего добавил:
—Сами мы порождаем жалобы, сами! Сами навлекаем на себя справедливую критику! Может вода в таком сосуде радовать глаз посетителя? Нет, товарищ Багрянцева, не может! И мы с вами, голубушка, обязаны с этим считаться!
