когда ей было двадцать,
она могла танцевать нагой
среди святых друзей
теперь она служит в конторе,
которая пахнет, как
ветеринарный музей
Секси Квин — так ее звали
на странном жаргоне позолоченных дней
Секси Квин — теперь ей больше, чем тридцать лет
Секси Квин — я помню мертвых
и знаю живых, не забывших о ней
ты знаешь сам: она жива, но ее уже нет
слушая опоздавшую музыку,
вспоминая все, что украдено,
поджидая прошлогодние новости
по вечно вчерашнему радио
когда ей было двадцать,
она могла проводить всю ночь
за слушаньем странных речей
теперь ее ночи
не более, чем
ксерокопии тех ночей
Секси Квин — разве мы знали,
что это время придет так поздно
Секси Квин — ты ждала больше, чем можно ждать,
Секси Квин — тебе стало сложно
повторить все то, что так просто
ты знаешь сам, что легче теперь —
взять или отдать
не позднее 1990-х
