— Что с тобой, Ана? — спросил самриец, и размытый мир снова приобрел четкость.
— Все хорошо, — на автомате ответила я. — Я вчера долго не могла заснуть и попросила у Лирны снотворного. Слишком много всего произошло со мной в последнее время, никак не могу прийти в себя.
— Со временем ты успокоишься и примешь свою новую жизнь.
— Надеюсь на это. Когда я смогу поговорить с Шерватом?
— Если ты чувствуешь себя хорошо, то не вижу никаких препятствий для вашей встречи. После завтрака я сам лично проведу тебя туда, где находится харат.
— Я не совсем хорошо понимаю речь жителей Эрлевана, можно ли мне настроить переводчик?
— Лингформ поможет тебе расшифровать речь. Это не такая большая проблема, — ответил Лессаро. К тому же я уже пробовал говорить с харатом, дав ему минитаб лингформа.
Через минут десять, за которые я не проглотила и кусочка, мы, наконец, отправились на северную половину станции. Харата поместили в железную клетку, ориентированную для крупных хищных зверей. Он разнес на части ту камеру, в которой содержался раньше. Сама же клетка находилась в пустом ангаре. Увидев меня, Шерват дернулся, но цепи не позволяли подойти к решетке. Он, не отрываясь, смотрел на меня.
— Я оставлю вас ненадолго наедине, — сказал Лессаро и, поклонившись, вышел.
Я же смотрела на синекожего гиганта и чувствовала свою вину перед ним.
— Ты как? Тебе не причинили вреда? — взволнованно спросил Шерват.
Лингформ отлично все переводил.
— Нет, Шерват. Со мной обращаются хорошо. Я пришла, чтобы сказать тебе об этом.
Похоже, и он понял, что я ему говорю. Во время побега нам помогал понимать друг друга шисс. А добавляя жесты к речи, я могла справиться и без помощи Малсока. Я выучила тогда самые простые фразы, чтобы разговаривать с Шерватом. Сейчас же, имея лингформ, я могла свободно изъясняться. Подойдя к клетке, я взялась за прутья и прижалась лбом к холодному металлу. На запястьях гиганта кожа была содрана до крови, а вид закованного, полуобнаженного харата вызывал жалость. Но я старалась не показывать ее. Такие сильные личности, как Шерват не любят, когда их жалеют.
— Ты опять пытался спасти меня? — с нежностью в голосе сказала я.
— Я думал ты в опасности.
— Уже нет. Как ты выбрался из плена дикарей? — спросила я.
— Ты знала? — удивленно спросил харат.
— Мне говорил об этом самрен Лессаро, когда я оказалась на станции.
— Значит, он следил за нами… — больше утверждая, чем спрашивая, произнес Шерват.
— Он знал, что ты придешь.
