Что же касается расплодившейся бюрократии, Александр III пытался навести некоторый порядок. Так, когда вскрылись серьезные злоупотребления бывшего министра внутренних дел Л.С. Макова, Александр III приказал предать суду и его, и ряд высокопоставленных чиновников. Решение царя показалось настолько страшным, что некоторые из обвиняемых так и не захотели дожидаться суда. Маков застрелился, С.С. Перфильев (правитель канцелярии министра внутренних дел) покушался на самоубийство.
В конце 80-х годов минский губернатор В.С. Токарев незаконно, как казенную, приобрел за бесценок землю крестьян села Логишина в Пинском уезде. Через генерала Лошкарева, своего покровителя в Министерстве внутренних дел, Токарев добился, чтобы искавшие правды крестьяне были подвергнуты массовой порке. По воле императора Токарев и Лошкарев были отданы под суд. Дело закончилось рассмотрением в Государственном совете. Подсудимые были уволены со своих должностей, с запрещением впредь поступать на государственную службу.
Но вообще-то ни серьезной борьбы с коррупцией, ни попыток что-нибудь сделать с бюрократическим аппаратом не предпринималось.
Политика императора была направлена на консервацию существующего положения вещей. Главное было не делать резких движений. В этой обстановке представители продолжавшего расти бюрократического аппарата чувствовали себя очень даже комфортно.
Можно было спокойно жить в свое удовольствие. Вот, к примеру, дело о злоупотреблениях на Петербургской таможне. Необычность его в том, что в него вляпался А.А. Энгельгардт, тесть самого К.П. Победоносцева, являвшегося по сути официальным «идеологом» царствования Александра III. Нечистый на руку родственничек наряду с другими чиновниками был уличен в незаконных махинациях, нанесших убыток казне. По велению императора Энгельгардт был отдан на поруки Победоносцеву (под залог в 50 тыс. рублей, которые тот так и не заплатил), а само дело прекратили.
Еще одной радостью для чиновников было то, что в стране продолжался промышленный подъем. Особенность русского капитализма и тогда состояла в том, что лучше всего вести дела, поддерживая дружбу с начальством. Как это происходило на верхних этажах административной пирамиды, я уже рассказывал. Можно спуститься вниз.
Там, где есть производство, всегда имеются производственные конфликты. Особенно в те времена, когда во всех странах капитализм был дикий, как Тарзан. Те, кто работал в начале девяностых у частников, понимают, о чем я говорю. Только тогдашние рабочие не ныли и не скулили, а начинали бунтовать.
